Самый Лучший Ветер

– Антоха, иди сюда, – подозвал его он. – Хочешь, дам настоящего бренди из винных ягод понюхать? Это тебе не самогон из мамкиной бражки. Понюхаешь, потом всем своим друганам в Белом Камне будешь заливать, мол, настоящим пиратским пойлом на Островах упивался.

Антоха покраснел, с тоской покосился на невозмутимых официанток и, стараясь выглядеть поувереннее, подошел к бару.

– Поить его не вздумай, – тут же встрял Далин и обратился к юнге. – А ты пить не смей, даже если наливают, понял?

Антоха покраснел пуще прежнего и, стараясь выглядеть независимо перед профессионально флегматичными официантками, что-то глухо буркнул.

– Ма-а-альчики! – в зал впорхнула сама Хельга, хозяйка заведения и давнишняя подруга Лары. Она никакого отношения к эльфам и местным не имела, была родом откуда-то с северов, и выделялась среди островных жителей как статный бело-рыжий лебедь в стае смуглых малорослых крикливых чаек. Здоровенная, выше меня на полголовы и чуть ли не шире в плечах, пышащая серьезным боевым здоровьем очень и очень симпатишная дама лет тридцати. Валькирия, одно слово.

Поговаривали, что когда она только появилась на Торговом Острове, то поразила своим экзотическим внешним видом и независимым характером всех пиратских капитанов в самое сердце. Это тебе не субтильные эльфийки, причмокивая от восторга губами и глядя на нее с восторгом снизу-вверх, говорили они, это настоящее. Но держала она себя строго, в соответствии со своими какими-то жизненными правилами, и никому ничего не обломилось. Капитаны и сочувствующие погоревали немного, а потом постановили отрезать голову тому, кто посмеет попробовать обойтись с Хельгой нечестно, в духе местных рабовладельческих традиций, и на этом утешились. Так не доставайся же ты никому, с учетом островного колорита, в общем.

Хельга же лишь посмеивалась, глядя на эти жизненные коллизии своими спокойными и умными огромными голубыми глазами, чувствовался в ней какой-то достойный восхищения внутренний стержень, и делала свое дело. Величественно отбившись от всех жаждущих оказать условно бескорыстную помощь поклонников, самостоятельно арендовала небольшую кафешку. Но не на рынке, а на приморском бульваре, подальше от мутных личностей рынка и поближе к порту с его капитанами и свежей рыбке. Кафешка открылась, и если поначалу там не было прохода от гостей, просто желающих засвидетельствовать свое почтение рыжеволосой хозяйке, то потом народ распробовал ее кухню.

Нет, и до Хельги были на Торговом Острове знатные повара, но вот именно так, по-северному, здесь еще не готовили. Вроде бы одна и та же у всех треска с камбалой, а вот выходит по-разному, что и ценилось.

Вкусно покушать на островах любили, тем более на Торговом, местные жители вкладывали в это дело какой-то сакральный смысл, в отличие от нас, кстати. Лютая Зима их в свое время не миновала, но пережили они ее легче, потому что океан весь замерзнуть так и не успел, и рыбка ловилась вполне себе нормально. И традиции свои кулинарные они потерять не успели, а даже совсем наоборот.

У нас же привыкли к монастырской кухне, когда главное чтобы было сытно, а на остальное наплевать. Насчет приправ у нас в семье ответ от деда всегда был один – скажи спасибо что посолили, гурман собачий. Я привык, и если бы не стал штурманом, то на одной картошке с хлебом мог бы вполне себе нормально держаться до конца жизни, как и все у нас. Борщ еще, каши там всякие, да много чего на самом деле!

Но Арчи сбил нас с Далином с истинного пути, потому что куда бы нас не заносило лихим ветром, он первым делом бежал по девкам, а вторым искал, где можно вкусно пожрать, и меня с гномом с собой тащил. Ну и разбаловались мы сначала потихоньку, а потом уже осознанно и во всю ширь. Да и не мы одни, кстати. У того же Смирнова, чтоб он прокис, дело вполне себе процветает, хотя он прекрасно знает, что гости заедают дома поверху, на верхосытку, его изысканные ужины домашними щами да кашами, но ходить-то не перестают!

И вот к этой самой Хельге привела нас в свое время Лара, в первый же наш рейс на острова. К тому времени уже просто так к ней было не попасть, но мы сподобились.

Когда-то давно, когда мне было семнадцать лет, мы с моими сокурсниками по училищу, курсантами-первогодками, сотворили один рекорд. Попав на кухню в ночной наряд, после недели практических работ на свежем воздухе впроголодь, умудрились сожрать по полведра мятой картошки и по семь котлет на брата. Причем здоровенных таких, рыбных, но нам тогда было все равно. И хоть косилась на нас поутру настороженно поварская бригада, но усвоилось все прекрасно, никто даже не чихнул.