«Сандал», которого не было

Шум, Змей и Десант зашли в кафе по отдельности. Шум сел рядом со столом хулиганов, лицом к ним, а Змей с Десантом, не привлекая к себе внимания, расположились в углу.

Шамсутдин съел суп, резко отодвинул тарелку.

– Эй, куда вы все пропали?! – крикнул он. – Жрать несите! Или эту худую давайте на закуску! Как там ее, Алиса, что ли?

Спутники громко рассмеялись. Посетители вжали головы в плечи и старались не смотреть на развязную компанию. Хотя аппетиту такое поведение не способствовало, и некоторые, оставив еду, покидали кафе.

– Нехорошо, – сказал Шум. – Разве пристало так себя вести молодым людям? Вы же позорите Кавказ!

Когда взрослый человек делает юноше замечание, тот должен почтительно выслушать, извиниться и изменить поведение. Но на этот раз чуда не произошло.

– Что ты лезешь не в свое дело?! – угрожающе спросил Шамсутдин.

– И старших не уважаете, – печально покачал головой Шум. – Забыли законы предков!

– Да ты кто такой? – Шамсутдин вскочил. – Дагестанец? Езжай к себе и там учи молодых!

Шамсутдин не соблюдал хороших кавказских обычаев. И не научился разбираться в людях. Он думал, что имеет дело с обычным законопослушным гражданином, который зашел пообедать и вовсе не собирается наживать неприятностей.

Но назойливый посетитель встал ему навстречу, и обжег таким взглядом, что любой здравомыслящий ровесник Шамсутдина постарался бы оказаться как можно дальше от опасного незнакомца.

– Я Шум. «Крыша» этого кафе. А ты-то сам кто? Назовись!

Громкого прозвища Шамсутдин не слышал. А здравомыслия ему явно не хватало, тем более что незнакомец напомнил ему ненавистного Султана.

– Хорошо, давай на ухо скажу! – Шамсутдин подошел вплотную, будто хотел прошептать что-то секретное, но вместо этого нанес свой коронный удар головой. Однако на этот раз удар не достиг цели: Шум отступил на шаг, не встретив препятствия, нападающий провалился всем телом и, может быть, упал бы вперед, но кулак Шума подцепил его под челюсть, разогнул и отбросил назад. Это был нокдаун. Шамсутдин попятился, сел на свой стол, ошалело тряся головой, тарелки полетели на пол, со звоном брызнули в стороны осколки. Анзор и Салман с устрашающими криками вскочили.

Теперь, даже сильно голодные и маловпечатлительные люди оставили еду и бросились к выходу. Кафе быстро пустело. Змей с Десантом тоже вроде спешили к двери, хотя, в отличие от других убегающих, Змей раскладывал на ходу стальную дубинку, а на кулаке у Десанта зловеще блестел шипастый кастет.

– С-с-с-сука! – взревел Шамсутдин и, выхватив из левого рукава куртки кинжал, снова бросился в атаку. Он привык побеждать – на борцовском ковре, при нападении из засады, в уличных драках, но ему не приходилось лицом к лицу схватываться со спецназовцем, профессионально обученным уничтожать врага. Он совершил немало ошибок в жизни, в том числе и сегодня, но выпад кинжалом в сердце Шума стал главной и роковой. Потому что острый, жаждущий крови клинок не достиг намеченной цели: рука будто попала в тиски, кисть вывернулась, развернувшийся клинок устремился обратно и вошел ему в солнечное сплетение. Шамсутдин даже понять не успел, как это случилось. Остолбенело смотрел на собственную руку, сжимающую рукоятку торчащего в его собственном теле старинного оружия, и в гаснущем сознании мелькнула последняя мысль: он убил сам себя! Сильное тело тяжело рухнуло среди осколков разбитых тарелок, кровь змеистой струйкой побежала по кафельному полу.

Его товарищи еще не поняли, что произошло и действовали по инерции. Салман успел достать пистолет, но вроде бы пробегающий к выходу Змей ударил его дубинкой по руке, кость хрустнула, «ПМ» вылетел из ладони, лязгнул о кафель и, крутясь, проскользил в дальний угол. Анзор не был вооружен, и Десант не стал использовать кастет, ограничившись расслабляющим ударом ногой в пах. Это известный прием рукопашного боя, и хотя он расслабляет совсем не так, как опытная массажистка в прогретой сауне, но действует безотказно и всегда достигает своей цели.

Все кончилось меньше чем за минуту. Шамсутдин безжизненно лежал на полу, Анзор, держась за промежность, корчился рядом, а Салман плюхнулся на стул и тихо выл, баюкая сломанную руку.

– Отпечатки не оставляй! – сказал Десант.

– Сам знаю! – Шум с силой вырвал из груди Шамсутдина кинжал, двумя движениями обтер клинок о его одежду и осмотрел трофей. Прямой обоюдоострый клинок с синеватым отливом, украшенный с обеих сторон золотыми вьющимися стеблями, которые непостижимым образом прорастали в белую полупрозрачную рукоятку, где выглядели более ярко. По краю белела даже на вид острая заточка. Редкая вещь!

Одним движением он распорол левый рукав куртки Шамсутдина, снял с руки ножны, вложил в них кинжал и сунул за пояс.

– Уходим!

– Брось! – сказал Десант. – Зачем тебе лишняя улика?!

– Жалко, – сказал Шум. – Красивый, и в руке хорошо сидит. Старинный, похоже.

Глава 10

Где свои, а где чужие?