«Сандал», которого не было

Длиннорукий амбал изловчился схватить Дока за шею и принялся душить. Доку пришлось поджать ноги назад. Каким бы человек ни был сильным, удержать на вытянутых руках вес противника он не сможет. Тем более когда противник активно сопротивляется – не переставая бьет его руками в живот и пах. На секунду Док оказался на коленях, зато хватка амбала ослабла, и Лось среагировал моментально: ударил поверх головы Дока прямо в нос нападающего. На месте залившегося кровью неудачливого душителя возник тщедушный Айнди, который сам, похоже, этого не ожидал. С вытаращенными от страха глазами он инстинктивно выставил вперед руки, пытаясь закрыться от удара. Поднявшийся с колен Док бить его и не стал – просто подцепил за затылок и швырнул назад. Пролетев в полусогнутом положении чуть вперед, Айнди наткнулся на Лося, который распрямил его коленом, попутно вышибив передние зубы. Еще одно бесчувственное тело рухнуло на забрызганный кровью пол.

В это время надсадно заскрипела дверь, и в камеру ворвались четыре дюжих охранника с резиновыми дубинками наизготовку.

– К стене! Живо к стене! – перекрывая шум драки, раздались грозные крики.

– Гуп! Гух! Ах! – резиновые дубинки били без разбора, куда попало.

Клубок дерущихся распался, спустя минуту в камере наступила тишина.

Айнди, Мухаммада и длиннорукого увели в санчасть, двоих первых попавшихся – забрали в карцер.

– Повезло вам, шакалы! – процедил Хатуев, когда охранники ушли. – Но ненадолго. До ночи осталось немного. И вам все равно придет конец!

Избитые бандиты разбрелись по своим шконкам и зализывали раны, бросая на сандаловцев полные звериной ненависти взгляды.

– У меня, похоже, рана открылась, – сказал Аюб, держась за плечо.

– Давай, посмотрю! – предложил Док.

– Давай. Вроде зажила и вот опять…

– Нужно будет спать по очереди, – сказал Тихий, вытирая рукавом кровь с разбитого лица.

– Да, – ответил Лось. – Только все равно долго здесь не протянем.

– Не могу понять, что происходит, почему нас бросили, – сказал Граф, кривясь от боли – Док делал ему перевязку его же бинтами, пытаясь накладывать на вновь закровоточащую рану участки почище. – Но ночь нам не пережить…

Ответом стало мрачное молчание, которое обычно расценивается как знак согласия.

Через час дверь снова заскрипела, и появившийся на пороге охранник ткнул пальцем в Аюба:

– Ты! Давай на выход!

– Видно, в карцер. Держитесь, парни! – Аюб обвел взглядом товарищей, словно прощаясь, и вышел.

* * *

К удивлению Аюба, его отвели не в карцер, а в комнату для допросов. Возле стола, за которым в прошлый раз сидел следователь Красковский, отвернувшись к зарешеченному окну стоял, заложив руки за спину, кто-то другой. Когда он обернулся, Граф удивился: при довольно скудном тюремном освещении он в темных очках, словно на ярком солнце.

– Не скажу, что рад тебя видеть в тюрьме, но рад, что ты жив! – сказал незнакомец. – Салам!

Только теперь Граф узнал Вампира.

– Наконец-то! Что там у вас происходит? Мы уже думали, что про нас забыли!

– Я про вас помнил, – обтекаемо ответил Нижегородцев, подошел к Аюбу, поздоровался за руку, обнял.

– Кто с тобой?

– Док, Лось и Тихий.

– Где остальные? Живы?

– Не знаю. Очнулся в больнице.

– Почему лицо разбито? Это свежие следы…

– Сегодняшние. Хатуеву, который Сиддик, мы не понравились.

– Вас что, в камеру с боевиками посадили?! – вскинулся Вампир.

– Да, – кивнул Аюб. – Нас же боевиками считают!

Вампир вздохнул, сокрушенно покрутил головой, размышляя, прошелся по кабинету взад-вперед.

– Накладка вышла, – наконец сказал он. – Никто не знал, где вы. Думали, все погибли в вертолете… Мои полномочия закончились, но я заставлю перевести вас в другую камеру…

– Вы что, оставите нас в тюрьме?! – не поверил своим ушам Аюб.

– Говорю же – полномочия закончились… Но я попробую изменить ситуацию…

Под изумленно-непонимающим взглядом Аюба Нижегородцев поежился.

– Я сделаю все, что смогу! – повторил он и, взяв со стола тяжелый пакет, протянул. – Здесь еда. Она лишней не будет.

– Спасибо, – мрачно поблагодарил Аюб, заглядывая в пакет. – Только надо, чтобы нам консервы открыли. Здесь ножей и вилок нет, только ложки…

Через полчаса он уже вернулся в камеру. Жадно поедая консервы из сухого пайка, четверка спецов обменивалась впечатлениями.

– Ну ладно, вначале они не знали, что мы живы. Но почему сейчас немедленно не вытаскивают нас отсюда? – недоуменно спросил Док.

– Что-то они темнят, – сказал Лось.

– Слышь, Граф, а ты все правильно понял? – уже в третий раз спросил Тихий.

– Да все я понял. Только дело ясное, что дело темное. Что-то пошло не так, вот что я вам скажу…

Боевики завистливо наблюдали за их трапезой.

– Жрите, жрите! Недолго вам осталось, – зло сказал кто-то. – После отбоя пойдете в ад… Скоро уже!

И действительно, за решеткой окна смеркалось.

Но через час обстановка изменилась – всю четверку перевели на этаж к федералам. Когда они уходили, то слышали бессильные ругательства боевиков.

В новой камере было просторней – на десять шконок приходилось двенадцать заключенных. Но не это главное. Главное, что с первых минут встретили их здесь еще хуже, чем у Хатуева.