Сарматы. Победы наших предков

Получив сообщение о появлении врага, совместному войску Котиса и Евнона пришлось разворачиваться в боевой порядок с походного строя. Головной конный отряд Горда остановился. Прикрывавшие тыл всадники Евнона опередили пешее войско и оседлали пологий холм левее. Равнинную местность между двумя конными отрядами начало заполнять войско Котиса. Не теряя времени, оно строилось по римскому образцу в когортный порядок. Вперед выдвинулись лучники Котиса и римские велиты — воины без доспехов с небольшими круглыми щитами, пращами и дротиками. Позади правильными прямоугольниками выстроились когорты. Первую линию составили четыре когорты молодых воинов-гастатов, вооруженных копьями-пилумами, щитами и мечами. Две из них, в центре, римские, остальные состояли из боспорцев, обученных имперскими центурионами. Вторая линия, в три когорты, тоже римская. В отличие от первой в ней были зрелые воины-принципы, уже побывавшие в боях. Просветы между ними прикрывали две когорты опытных и закаленных в сражениях легионеров — триариев и нестройные фаланги боспорцев в доспехах, схожих с фракийскими и сарматскими, а большей частью без них. Вооруженные длинными копьями, дротиками, большими щитами, изредка мечами, луками и ножами боспорцы резко отличались от стройных римских когорт. Легионеры, все, как один, в одинаковых красных туниках и плащах, с полуцилиндрическими, прямоугольными щитами, в шлемах и кожаных панцирях с нашитыми металлическими пластинами, представляли единое целое и невольно вызывали уважение врагов и союзников. Они-то, по мнению римского полководца Гая Юлия Аквиллы, должны были решить исход сражения. Но Котис и Евнон думали иначе. Иначе думал и Умабий. Его назначили предводителем конного отряда боспорцев, что расположился в тылу войска с двумя сотнями римских всадников. Римской конницей по прихоти богини Фортуны командовал не кто иной, как брат покойного сенатора Цецилия — Публий Цецилий. Прославленный воин римских легионов, добившийся своим мужеством высоких воинских должностей, попал под подозрение в связи с участием брата Сервия в подлых замыслах Мессалины, направленных против императора. Клавдий, ставший еще более подозрительным после заговора, посчитал Публия опасным и понизил его до префекта алы. И вот теперь Публию приходилось сражаться на стороне тех, кто отчасти был виновен в смерти его брата.

Росмик — старший из племянников Умабия находился тут же. Сыну покойных Бахтава и Хорзы шел четырнадцатый год; настал его черед познать, что есть война, и окрасить свой меч кровью врага. Отрок нервничал. Умабий это видел. Вспоминая свой первый бой, успокаивал: «Держись рядом, вперед не высовывайся, помни, чему учили опытные воины, и верь — ты сильнее любого противника».

Митридат, не ожидавший, что аорсы выступят против него, вынужден был невольно принять бой. Лишенный трона царь до сей поры пребывал в уверенности, что в этой битве он одолеет Котиса и его союзников-римлян при помощи конницы сираков, но в его расчеты вмешались всадники Евнона. Теперь у Митридата не было прежней уверенности в победе, и он уповал на милость богов. Его сомнения передались полководцам, а через них простым воинам. Только Зорсин и его сираки желали поскорее ринуться в бой, чтобы сразиться с давними врагами — аорсами. Ждать им пришлось недолго. Сражение началось в полдень. Митридат с детства помнил уроки истории, преподаваемые учителем Харитоном, не забыл и о победе карфагенского полководца Ганнибала над римлянами в битве при Каннах и изначально решил последовать его примеру. Он наметил связать воинов Котиса и когорты римлян сражением со своей пехотой и, ударив по флангам конницей, окружить противника. Несмотря на появление аорсов, Митридат не изменил задуманного. Было слишком поздно что-то менять. Войска начали сближаться. Римские когорты, каждая со своим вексиллумом, ведомые центурионами и деканами, под звуки тубицен, литавр, буцин, труб и барабанов ринулись на врага, чуть опередив плохо обученных боспорцев. Легкая пехота противников, осыпав друг друга стрелами, дротиками и камнями из пращей, скрылась за боевыми порядками тяжеловооруженных воинов. Две силы сошлись в смертельной схватке. Зажатую со всех сторон холмами долину наполнили звон оружия, крики, стоны, топот и ржание лошадей. Фаланга Митридата попыталась смять когорты Котиса, вклиниваясь в промежутки между ними. Воины, сумевшие это осуществить, проклинали богов и Митридата. Защищенные большими щитами римские легионеры засыпали их дротиками с трех сторон, а затем воины второй линии выдавили оставшихся, заполнив собой промежутки. Пехота Митридата дрогнула, стала медленно отходить. Но надежда на победу еще оставалась. Конница с обоих флангов уже накатывалась на аорсов. Митридат, стоя на взгорке, наблюдал, как навстречу им двинулись всадники противника.