Сатана. Биография.

Архиепископ Андрей цитирует также Юстина, говоря, что Дьявол только после Пришествия Христа осознал, что он осуждён быть преданным геенне огненной. Как сказано выше, в Новом Завете и у Отцов Церкви Сатана не предстаёт тюремщиком проклятых душ в аду (см. 10.3).

9.3 Сатана и его ангелы как языческие боги: отречение от Дьявола и его гордыни

У Юстина Мученика и других ранних Отцов Церкви мы видели, что Сатана и его ангелы считались не кем иным, как языческими богами. Эта идея неизбежно играла важную роль в церемониях обращения в христианство, в ходе которых язычники отрекались от своих прежних идолопоклоннических верований и становились частью Церкви Христовой. Основой подобных церемоний было, разумеется, крещение. Ранее крещению предшествовал ещё один ритуал — отречение от Сатаны и признание Христа[31]

.

Раннюю версию такого ритуала можно видеть в поручении, данном Савлу (Павлу) Христом в Деяниях апостолов. Павел, защищая себя перед царём Агриппой, передаёт слова Иисуса так: «Я теперь посылаю тебя открыть глаза им [язычникам], чтобы они обратились от тьмы к свету и от власти Сатаны к Богу, и верою в Меня получили прощение грехов и жребий с освящёнными» (Деян. 26:17-18). Мы уже рассматривали эту цитату, обсуждая Евангелие от Луки (см. 4.3).

Во Втором послании к Коринфянам св. Павла мы читаем: «Какое общение праведности с беззаконием? Что общего у света с тьмою? Какое согласие между Христом и Велиаром? Или какое соучастие верного с неверным? Какая совместность храма Божия с идолами?» (2 Кор. 6:14-16; см. 3.3). Символика света и тьмы присутствует в ритуалах отречения (который следовало выполнять, обращаясь на запад, в направлении заходящего солнца) и признания (для чего было необходимо повернуться на восток).

Формула отречения, бывшая в ходу около 200 года, содержала тройное отречение от 1) Сатаны, 2) его гордыни, 3) его ангелов или его дел. Этот ритуал символизировал полный отказ от всех обрядов языческих религий, особенно включающих торжественные процессии, к которым изначально и относилось греческое слово pompe (и его латинский эквивалент — pompa).

Другим обрядом, или комплексом обрядов, было изгнание злых духов из тех, кто собирался креститься. Эта церемония предшествовала отречению и, возможно, первоначально была вызвана теорией о демонах грехов. Согласно этой теории, предрасположенность к какому-либо греху вызывала паразитическое вселение в душу грешника злого духа, стимулирующего дальнейшее укоренение этого греха. Например, демон, «отвечающий» за грех гордыни, не только всячески поощрял её проявления, но и поселялся в человеке, склонном к гордым и тщеславным поступкам, после чего изгнать этого духа было крайне сложно.

Как мы знаем из синоптических Евангелий — от Марка, Матфея и Луки, — демоны [бесы], изгнанные Иисусом, не имели злых намерений. Они не были озабочены тем, чтобы сделать людей, в которых они вселились, проклятыми, а просто хотели где-то жить. Конечно, как и большинство паразитов, они причиняли людям, в которых обитали, значительные неудобства и неприятности — например, эпилепсию, глухоту, безумие. Поэтому такие демоны вполне могут быть названы злыми духами — хотя и не демонами греха, но, во всяком случае, демонами болезней.

Так откуда же появилось представление о демонах греха? В Библии встречаются упоминания о духах пороков — например, о духе блуда у Осии (4.12 и 5.4). И мы помним также, что лживый дух у Престола Яхве стремился сбить с толку Ахава (1 Цар. 22:22; см. 1.1). Демоны грехов подробно перечислены в апокрифическом сочинении под названием «Заветы двенадцати патриархов» (OTP 1), написанном, вероятно, в начале II века н.э. Этот текст является иудеохристианским или же изначально был написан как иудаистский, а затем подвергся значительному христианскому влиянию. Кроме того, демоны греха описаны в другом сочинении II века, под названием «Пастырь», автором которого был христианский автор Герма.

Ориген Александрийский, очевидно, был знаком с обоими этими сочинениями и одобрил идею о демонах греха, но в его работах нет никаких упоминаний об изгнании злых духов, проводимом до крещения. В противоположность Оригену его предшественник по александрийской катехизической школе Климент Александрийский (преподававший там приблизительно с 190 по 202 год) высмеивал идею о демонах греха и категорически отвергал её («Строматы», 2.20). Однако изгнание злых духов было принято с энтузиазмом, особенно на Западе, начиная, по крайней мере, с «Апостольского Предания» Ипполита (начало III века)[32].