Сатана и Искариот. Части первая и вторая

Я успокоил себя, что маленький мимбренхо подождет, пока юма подойдет к нему достаточно близко, и вооружился терпением. Время текло очень медленно. Стало так темно, что я не видел дальше, чем на двадцать шагов. Напрягая слух, я улавливал каждый звук и уже собирался поближе подкрасться к скале, чтобы в случае чего оказаться поближе к месту схватки, когда до меня донесся шум, напоминавший удар палкой по тыкве. Видимо, юма неосторожно приблизился к скале, где лежал мальчик. Я застыл на месте и слушал дальше. Донесся хриплый стон, потом снова повторился уже слышанный мною звук. Юма, должно быть, получил второй удар прикладом. Теперь я больше не заботился о мальчике и только ждал, что он предпримет. Очень скоро я услышал шаги, а потом мимбренхо вполголоса произнес мое имя. Когда он подошел ко мне совсем близко, я вышел к нему и спросил:

— Ну, как мой юный брат выполнил свою задачу? Удачно?

— Да. Юма ходил под моей скалой туда-сюда; а когда он подошел, я нанес удар, и он упал. Часовой застонал и захотел подняться, но я спрыгнул сверху и нанес ему второй удар, после чего он затих и остался лежать неподвижно. Тогда я связал его своим лассо. Не знаю, жив ли он или я убил его.

— Сейчас выясним. Пошли, посмотрим!

Мы подошли к уступу, где я сразу увидел лежащего юма. Он уже пришел в себя. Удары оглушили его только на несколько мгновений, за которые его и связал мальчишка. На помощь он не звал, потому что ему было неизвестно, сколько врагов на него напало. Тем более что он слишком удалился от своих товарищей, и они вряд ли бы услышали его крики. Все, что при нем было, стало, естественно, добычей пленившего его, но она оказалась невелика. Карманы пленника были совершенно пусты, а вооружен он был только ножом да луком с колчаном, в котором остались три или четыре плохоньких стрелы. Я пожелал бы моему маленькому герою более богатой добычи, потому что индейцы считают, что чем больше добыча, тем значительнее подвиг.

Наша рекогносцировка прошла удачно и дала благоприятный результат. Теперь нам надо было возвращаться, взяв с собой пленника, потому что нельзя же было оставлять его здесь. Я был уверен, что часового придут сменять, и прежде чем это произойдет, мы должны были снова быть здесь и успеть схватить сменщика, иначе он, не найдя постового, поднимет шум. Поэтому я спросил пленного:

— Слушай, ты меня знаешь?

— Олд Шеттерхэнд! — ответил он с испугом. — Да, я тебя знаю!

— Если тебе дорога жизнь, то не говори громко и отвечай на мои вопросы только правду! С того времени, как я убежал от вас, сюда приходили новые юма?

— Нет, никого не было.

— Не случилось ли за это время чего-нибудь важного?

— Нет.

— Когда тебя будут менять?

— Через два срока, которые бледнолицые называют часом.

— Сейчас ты пойдешь с нами. Мы освободим твои ноги, чтобы ты смог идти. Если ты только попытаешься убежать, я заколю тебя на месте!

Я развязал ему путы на ногах, а руки прикрутил к телу. Таким образом, он для нас не представлял опасности. Несмотря на темноту, мы возвращались куда более быстрым шагом, чем двигались по пути сюда, потому что тогда мы вынуждены были идти медленно, опасаясь неожиданной встречи с пастухами.

Когда я рассказал Виннету, на каком отдалении мы видели юма, он сказал:

— Значит, легче будет напасть на них, только пленных нам с собой брать не надо, потому что они могут криками выдать нас. Что думает мой брат Шеттерхэнд о том, скольких мимбренхо достаточно для нападения на врагов, притом что ни один из них не должен уйти от нас?

— Половины наших воинов более, чем достаточно, но лучше взять побольше, так как всегда надо рассчитывать на неожиданность.

— А другой половины хватит, чтобы охранять здесь пленных?

— Я думаю, что да.

— Кто будет им приказывать?

— Сильный Бизон, потому что Виннету и я должны участвовать в нападении. Нам даже необходимо обойти пастухов, чтобы узнать про их расположение. Это придется нам сделать вдвоем, потому что это тяжело, так как они не разожгли костра.

— Я предпочел бы держать Сильного Бизона возле себя, потому что я больше не доверяю ему так, как прежде, а поэтому за ним нужно присматривать. После поединка с моим братом Шеттерхэндом он стал другим человеком. Глаза его смотрят только к себе в душу, не обращая больше внимания на происходящее вокруг.

— Это не мешает передать ему присмотр за пленниками. Он не будет заботиться о них, да это и не нужно, но следить за ними он будет. Поединок вызван как раз его ненавистью к юма. Он считал, что я хотел отпустить их на свободу, или, по крайней мере, одного вождя. Он хочет всех их поставить умирать у столба пыток и, конечно, не совершит ошибки, вследствие которой хотя бы один из пленников сможет убежать. Я поговорю с ним.

Сильный Бизон не слышал моего разговора с Виннету, потому что находился далеко от нас. Я пошел к нему, забрав с собой и его младшего сына вместе с пленником.

— Почему вождь мимбренхо не сидит рядом с Виннету? — спросил я его. — У Виннету есть для него важное сообщение.

— Что он еще может дать мне, кроме моей славы, которую я потерял! — мрачно ответил он.