Сатанинские стихи

Она рассказала ему, а потом он спросил ее о том, как она лишилась девственности в двенадцать лет,[1648] и она поведала ему об этом, а после он заплатил ей двойной гонорар, ибо «это были лучшие мгновения моей жизни».

— Нам придется соблюдать особую осторожность в сердечных делах, — сказала Мадам Баалу.

* * *

Когда Джахилию облетела новость о том, что каждая шлюха Занавеса приняла облик одной из жен Махаунда, тайное возбуждение городских самцов стало неодолимым; однако и мужчины, и куртизанки боялись разоблачения, ибо и те, и другие, несомненно, лишились бы жизни, если бы Махаунд или его помощники уличили их в подобном кощунстве, и из-за желания обеих сторон сохранить новый сервис в Занавесе было решено держать его в тайне от властей. В эти дни Махаунд вернулся с женами в Иасриб, предпочтя прохладный климат северного оазиса джахильскому зною. Город был оставлен на попечение генерала Халида, которого нетрудно было держать в неведении. Не так давно Махаунд рассматривал предложение Халида закрыть в Джахилии все бордели, но Абу Симбел отговорил его от этого поспешного шага. «Джахильцы только что обращены, — указал он. — Не торопите события». Махаунд, самый прагматический из Пророков, согласился на переходный период. Так что, пока Пророк отсутствовал, мужчины Джахилии стекались в Занавес, доходы которого выросли на триста процентов. По очевидным причинам было неблагоразумно создавать очередь на улице, и потому много дней толпы мужчин крутились во внутреннем дворике борделя, вращаясь вокруг расположенного в его центре Фонтана Любви в таком же множестве, как пилигримы, вращаемые совсем другими причинами вокруг древнего Черного Камня. Все клиенты Занавеса носили маски, и Баал, наблюдая кружение замаскированных фигур с высокого балкона, был доволен. Было больше одного путей отвергнуть Покорность.

На следующий месяц весь персонал Занавеса был готов к выполнению новой задачи. Пятнадцатилетняя шлюха «Аиша» пользовалась наибольшей популярностью у платежеспособной публики, точно так же, как ее тезка — у Махаунда; и, как и Аиша, живущая целомудренно в своей комнате на гаремной четверти большой мечети в Иасрибе, эта джахильская Аиша ревностно относилась к своему выдающемуся статусу Лучшей Любовницы. Она обижалась, если кто-нибудь из ее «сестер», казалось, добивался притока визитеров или получал исключительно щедрые чаевые. Самая старая, тучная шлюха, принявшая имя «Сауда», рассказывала своим посетителям (у нее их тоже было немало: многие мужчины Джахилии обращались к ней за ее материнским и благодарным обаянием) историю о том, как Махаунд женился на ней и на Аише: в один и тот же день, когда Аиша была еще ребенком.

— В нас двоих, — говорила она, вызывая неимоверное восхищение у мужчин, — он нашел две половинки своей покойной первой жены: дитя — но и мать тоже.

Шлюха «Хафза» стала такой же вспыльчивой, как ее тезка, и по мере того, как эти двенадцать входили в свои роли, союзы в борделе стали зеркалом политической обстановки в Иасрибской мечети;[1649] «Аиша» и «Хафза», например, были постоянно заняты мелкой конкуренцией против двух надменных шлюх, которые всегда ставили себя над прочими и которые выбрали для своего тождества наиболее аристократичные оригиналы, став «Умм Саламой Махзумит» и, самая чванливая, «Рамлой», чья тезка, одиннадцатая жена Махаунда, была дочерью Абу Симбела и Хинд. Была и «Зейнаб бинт Джахш», и «Джувайрах» (так звали невесту, захваченную в военной экспедиции), и «Рейхана Еврейка», «Сафья» и «Маймуна», и самая эротичная из шлюх, знавшая хитрости, которые отказывалась поведать своей конкурентке «Аише»: египетская чаровница, «Мария Коптская».[1650]

Самой необычной из всех была шлюха, взявшая имя «Зейнаб бинт Хузейма», несмотря на то, что эта жена Махаунда недавно умерла. Некрофилия[1651] ее любовников, запрещавших ей совершать какие-либо движения, была одним из самых сомнительных аспектов нового режима в Занавесе. Но бизнес есть бизнес, и эту потребность куртизанки[1652] удовлетворяли тоже.