Сатиры

На дачной скрипучей верандеВесь вечер царит оживленье.К глазастой художнице ВандеСлучайно сползлись в воскресенье                 Провизор, курсистка, певица,                 Писатель, дантист и певица.«Хотите вина иль печенья?»Спросила писателя Ванда,Подумав в жестоком смущенье:«Налезла огромная банда!                 Пожалуй, на столько баранов                 Не хватит ножей и стаканов».Курсистка упорно жевала.Косясь на остатки от торта,Решила спокойно и вяло:

«Буржуйка последнего сорта».                 Девица с азартом макаки                 Смотрела писателю в баки.Писатель за дверью на полкеНе видя своих сочинений,Подумал привычно и колко:«Отсталость!» – и стал в отдаленьи,                 Засунувши гордые руки                 В триковые стильные брюки.Провизор, влюбленный и потный,Исследовал шею хозяйки,Мечтая в истоме дремотной:«Ей-богу! Совсем как из лайки…                 О, если б немножко потрогать!»                 И вилкою чистил свой ноготь.Певица пускала рулады

Все реже, и реже, и реже.Потом, покраснев от досады,Замолкла: «Не просят! Невежи…                 Мещане без вкуса и чувства!                 Для них ли святое искусство?»Наелись. Спустились с верандыК измученной пыльной сирени.В глазах умирающей ВандыЛюбезность, тоска и презренье —                 «Свести их к пруду иль в беседку?                 Спустить ли с веревки Валетку?»Уселись под старой сосною.Писатель сказал: «Как в романе…»Девица вильнула спиною,Провизор порылся в кармане

                 И чиркнул над кислой певичкой                 Бенгальскою красною спичкой.

1910

Кухня

Тихо тикают часыНа картонном циферблате.Вязь из розочек в томатеИ зеленые усы.Возле раковины щельВся набита прусаками,Под иконой ларь с дровамиИ двугорбая постель.Над постелью бывший шах,Рамки в ракушках и бусах, —В рамках – чучела в бурнусах

И солдаты при часах.Чайник ноет и плюет.На окне обрывок книжки:«Фаршированные пышки»,«Шведский яблочный компот».Пахнет мыльною водой,Старым салом и угаром.На полу пред самоваромКот сидит как неживой.Пусто в кухне. «Тик» да «так».А за дверью на площадкеКто-то пьяненький и сладкийНоет: «Дарья, четвер-так!»

1922

Литературный цех

В редакции толстого журнала