Сатиры

1910

Весна мертвецов

Зашевелились корниДеревьев и кустов.Растаял снег на дернеИ около крестов.Оттаявшие костиБрыкаются со сна,И бродит на погостеВесенняя луна.Вон вылезли скелетыИз тесных, скользких ям.Белеют туалетыМужчин и рядом дам.Мужчины жмут им ручки,

Уводят в лунный садИ все земные штучкиПри этом говорят.Шуршание. Вздохи. Шепот.Бряцание костей.И слышен скорбный ропотИз глубины аллей.«Мадам! Плохое дело…Осмелюсь вам открыть:Увы, истлело тело —И нечем мне любить!»

1910

Бегство

Зеленой плесенью покрыты кровли башен,Зубцы стены змеятся вкруг Кремля.Закат пунцовой бронзою окрашен.

Над куполами, золотом пыля,            Садится солнце сдержанно и сонно,            И древних туч узор заткал полнебосклона.Царь-колокол зевает старой раной,Царь-пушка зев уперла в небеса,Как арбузы, – охвачены нирваной,Спят ядра грузные, не веря в чудеса —            Им никогда не влезть в жерло родное            И не рыгнуть в огне, свистя и воя…У красного крыльца, в цветных полукафтаньях,Верзилы певчие ждут, полы подобрав.В лиловом сумраке свивая очертанья,Старинным золотом горит плеяда глав,            А дальше терема, расписанные ярко,            И каменных ворот зияющая арка.Проезжий в котелке, играя модной палкой,

В наполеоновские пушки постучал,Вздохнул, зевнул и, улыбаясь жалко,Поправил галстук, хмыкнул, помычал —            И подошел к стене: все главы, главы, главы            В последнем золоте закатно-красной лавы…Широкий перезвон басов-колоколовУнизан бойкою, серебряною дробью.Ряды опричников, монахов и стрельцовБесшумно выросли и, хмурясь исподлобья,            Проходит Грозный в черном клобуке,            С железным костылем в сухой руке.Скорее в город! Современность ближе —Проезжий в котелке, как бешеный, подрал.Сесть в узенький трамвай, мечтать, что ты в Париже,И по уши уйти в людской кипящий вал!            В случайный ресторан забраться по пути,            Газету в руки взять и сердцем отойти…

«Эй, человек! Скорей вина и ужин!»Кокотка в красном дрогнула икрой.«Madame, присядьте… Я Москвой контужен!Я одинок… О, будьте мне сестрой».            «Сестрой, женой иль тещей – чем угодно —            На этот вечер я совсем свободна».Он ей в глаза смотрел и плакал зло и пьяно:«Ты не Царь-колокол? Не башня из Кремля?»Она, смеясь, носком толкнула фортепьяно,Мотнула шляпкой и сказала: «Тля!»            Потом он взял ее в гостиницу с собой,            И там она была ему сестрой.

1909

Карнавал в Гейдельберге