Сборник " "

Они петляли, время от времени даже отступали вспять, но неуклонно приближались к приземистому пересеченному узкой горизонтальной щелью сооружению, которое на схеме профессора было обозначено как «горловина». Когда в эту щель, казалось бы, уже можно было безнаказанно заглянуть, Чикидара приподнял кислородную маску и, собрав в пересохшем рту остатки загустевшей слюны, смешанной с набившейся в респиратор пылью, сплюнул через левое плечо. Мучительно перекосившись, что должно было в сложившихся обстоятельствах изображать ироническую улыбку, он повернутся к Самуэлли.

— Тьфу! И еще раз — тьфу! Чтобы не сглазить. Кажется, мы уже почти на месте, док.

Вместо радости на лице профессора — насколько позволяла об этом судить великоватая для него маска — изобразилось нечто похожее на ужас.

— Чтоб вас черт побрал, капитан! — картонным голосом прокаркал он через съехавший набок раструб — Черт бы вас побрал, Джон-Ахмед! Нельзя говорить такого на этой земле. Вы подманиваете Смерть!

И как в воду глядел Костлявая сцапала профессора в двух шагах от горловины — в зарослях того, что издали казалось нагромождением разнокалиберной колючей проволоки. Впрочем, тоже весьма причудливой.

Гибели профессора предшествовал недобрый знак он задумался.

До этого он был уверен в себе — порой выжидал чего-то, замирая, что-то бормотал про себя, сверяясь с показаниями целой сбруи приборов, украшавшей его комбинезон, закидывал то вперед, то в разные стороны бусинки капсул-датчиков, а то и просто гайки или пуговицы. Иногда он цепенел, вжавшись в мерзлый грунт. Но никогда не терял уверенности в себе. Теперь же та часть его лица, которую Чикидара мог видеть из-под раструба маски, побледнела, зрачки за стеклами очков скосились куда-то вбок, пальцы стали — словно четки — перебирать шнуровку комбинезона.

— Память — удалось разобрать Чикидаре, прижавшемуся к земле чуть поодаль. — Господи, как подводит память.

Самуэлли жестом приказал спутнику подобраться поближе. Тому пришлось подзадержаться — снова над казавшимся безопасным клочком земли между ними поползла призрачная «сеть». Когда наваждение исчезло, Джон-Ахмед коротким рывком преодолел открытое пространство — только дважды невидимый лазерный луч «ужалил» землю рядом с его следом. Плюхнувшись в раздирающие своими колючками его одежду «заросли», рядом с Самуэлли, он понял, что профессор совсем плох — видно, подхватил-таки по дороге порцию какой-то, по его же собственной задумке бродящей здесь гадости. А может, нервы сдали под конец рокового маршрута.

— Слушайте меня внимательно капитан, — горячечно зашептал Самуэлли, словно кто-то мог их подслушать, — слушайте и не перебивайте… Память подводит меня… Здесь нельзя идти напрямую… Только по обходным траншеям — справа или слева… И — только один раз. Проход открывается на тридцать секунд — вот по этой комбинации…

Он содрал маску с посеревшей физиономии и глотал бедный кислородом воздух планеты, словно выброшенная на берег рыба.

— Мы… Мы не можем задерживаться, капитан… Система защиты уже активирована. Если… Если… О Господи — остается меньше четверти часа… Если за это время не будет набран код на… — профессор судорожно дернулся, пытаясь поглубже вздохнуть, — на внешней двери Горловины… врубится система защиты второй степени… И нас… нас с вами просто поджарит Джон-Ахмед… Высокочастотное поле… Здесь… Здесь нет защиты. Слушайте меня внимательно… У меня у меня нет уверенности… Идите левой траншеей… Тяните за собой фал… Если что-то…

— Нет! — зло ответил Чикидара и тоже содрал маску — Это вы, док, идите по левой траншее. И тяните фал! И если что-то с вами стрясется — клянусь, я из кожи вон вылезу, чтобы вас выручить! Но гнать меня вперед — как скотину на убой — я не позволю! Видит Бог — не позволю! В конце концов, вы сами придумали всю эту петрушку. Я на это не подписывался.

Ни у одного из них не было оружия — не так глупы были люди Оранжевого Сэма, чтобы дать своим пленникам — заложникам Судьбы — хоть малейший шанс на спасение. Но соотношение сил и без того было ясным Чикидара был вдвое моложе профессора и почти вдвое тяжелее Самуэлли еще пару раз глотнул воздух и криво усмехнулся.

— В конце концов, вы правы… — хрипло прокаркал он и, подчиняясь Судьбе, полез в окопчик.

Развязка наступила почти молниеносно едва Чики успел досчитать до двадцати, как фал судорожно задергался, а потом подозрительно ослаб Джон-Ахмед перекрестился и, стиснув зубы, по-пластунски пополз выполнять данное профессору обещание. Как ни странно, страшно ему почти не было. Должно быть, потому, что подсознательно он уже записал себя в покойники. Он не сомневался в том, что, выберись он из проклятой ложбинки живым, наградой ему будет пуля в лоб от Польского Лиса или увесистый стальной шарик в затылок — наповал — от Чорри.