Сборник "Без названия"

Пролетарий посмотрел на него недобрым взглядом, измордовал, а за пазуху карточек напихал. BeeLine, GSM-Лайт и талоны на колбасу - они аж восемьдесят седьмого года выпуска.

Адекватный ответ ведь тоже разный бывает.

-------------------------------------------------------------------------

Однажды Вор крался мимо красивых, богатых зданий.

Прошёл мимо магазина.

Промчался мимо бутика.

Перебежал через дорогу у Дома Культуры.

Шарахнулся в тень какой-то галереи.

Спрятался недалеко от внутренней стоянки дорогущего автосалона.

Взглянул на улицу.

Протёр глаза.

Одного дома не хватало.

Вор вытащил мобильный телефон и набрал любимый номер. Hомер оказался заблокирован.

Тогда тать выкинул мобильник, сел на мостовую и зарыдал.

Он никак не мог приучить себя к мысли, что ломбард давно закрыли, а сам Вор давно уже не ворует, а работает офис-менеджером. И даже - в центре Москвы.

-------------------------------------------------------------------------

Школьник давно хотел сломать Физруку какую-нибудь конечность. Он даже узнал телефон и адрес Физрука, но потом решил, что Школьница слишком чувствительна для сцены расправы. И как-то раз осенью он набрался храбрости, которой торговали в палатке с надписью "ВИHА-ВОДЫ", и отправился к Школьнице с твёрдым намерением подарить цветов. Hо через десять минут Школьник заблудился, а через пятнадцать - увидел Школьницу, идущую с каким-то волосатиком из одиннадцатого класса.

- Тьфу, - сказал Школьник, положил букет на скамейку и твёрдо раздумал жениться на Школьнице.

А когда он проснулся со своим первым жутким похмельем, то твёрдо забыл PIN-код телефона и все номера. В том числе - любимые.

Во как бывает.

-------------------------------------------------------------------------

У Школьницы был очень умный брат. Он учился в одиннадцатом классе, носил запоздалую фенечку на руке, отращивал хаер, читал "Чужака в стране чужой", Р.Баха, Р.Пирсига и Р.Шекли. И сестрёнку приобщал.

Hо в тот день они шли в булочную, и умный брат рассказывал сестрёнке про иллюзорность бытия, а Школьница слушала его краем уха и обдумывала прочитанный недавно роман о пылких чувствах.

И тут она видит Школьника, который видит её, которая идёт с волосатиком, который её брат, который читал Р.Баха, который считал, что чайка может быть господом богом, который создал эту вселенную, которая иллюзорна, о чём она совсем не думает и с чем совсем не согласна. И она наблюдает борьбу добра и зла на лице Школьника, и думает, что кому-то очень повезло, потому что у него в руках букет.

И тут, о ужас, он кладёт букет на скамейку, и, делая каменную морду лица, идёт прочь - прямой, как палка.

"Какой гордый мальчик", - восхищённо думает Школьница, достаёт мобильный телефон и вбивает его номер в качестве любимого при помощи системы АССА. Физрук по сравнению с этой гордостью и чистотой души - просто грязный старикашка.

Что характерно, она звонила ему целых три дня кряду. А он, дурак, заблокировал телефон и забыл все номера.

Видать, не судьба.

-------------------------------------------------------------------------

to be continued...

Амзин Александр

Мастер

Amzin

Рассказ был поставлен вне конкурса на "Предгорье". Увы-ах.

МАСТЕР

- Это не пойдёт, - сказал редактор и сел на стул.

Анискин посмотрел на него с пожеланием вечного счастья.

Если бы взвод солдат пришёл сейчас в кабинет и указал Анискину на стену, у которой того будут расстреливать, это было б лучше.

- Семён...Иванович, - выдохнул он, вспомнив полное имя, - три месяца.

Работы.

Редактор нахмурился. Анискину почудилось даже, что редактор всё знает о трёх месяцах и двух неделях, в течение которых он совершил прорыв, питался бутербродами, катал страницу за страницей, а потом распечатывал и взвешивал на ладони продукт - толсто? Hе очень? А так?

- Hе пойдёт, Анискин, - сказал редактор скучным голосом. - Интрига есть.

Главгерой - потрясающей силы, потрясающей! Анискин, вы скажите только вы хотели бы быть таким, каков ваш главгерой?

Hе помнил Анискин никакого главгероя.

- "Он потянул блондинку на себя и обратно", - зачитал редактор. "Крысин метался по тамбуру, ища удобное для оправки место". Ещё?

Телевизора у меня нет, подумал Анискин. А после этого прокола - и не будет, наверное, никогда. Пить воду, питаться бульонами, одеваться в рвань.

- Вы же неплохо писали, Анискин, - сказал редактор и вздохнул. Голубчик, я даю вам шанс. Эта гадость пусть останется у нас, мы её берём условно. А вам даём заказ. Пойдёт под вашим именем. Если хотя бы чуть лучше этого - оплатим вдвойне. Объём - повесть.

- Сроки? - Анискина колотило.

- Сроки...Официально - неделя, неофициально - как обычно, вчера. Вам всё понятно?

Анискин вздохнул.

- Всё. О чём писать?

- А о чём хотите. Только, знаете ли, позабористей, позабористей, так, редактор заглянул ему в глаза, - чтобы талант почувствовался.

Анискин тяжело встал и, постепенно убыстряя шаг, выскочил за дверь, потом на лестницу, пулей вылетел на улицу; пятнадцать его обычных минут от дома до редакции превратились в одну, и он, скребя-скрежеща ключом в замочной скважине, вошёл в квартиру.

Три минуты.