Сборник юмора из сетей

Ему протянули записку. Он развернул ее, прочитал.

- Были дети у Полиграфа. Три сына и дочь... Хотя носили другие фамилии по законам военного коммунизма.

Внезапно за окном раздался громкий вой сирены "скорой помощи".

По коридору больницы двое санитаров в халатах быстрым шагом несли носилки с лежащим на них и накрытым простыней телом. За ними спешила медсестра Катя и ходячие больные. У всех были встревоженные любопытством лица.

Носилки внесли в операционную, двери закрылись.

Через минуту послышался топот сапог - это к операционной приближался местный участковый Заведеев. Он попытался проникнуть внутрь, но Катя его выперла.

- Нельзя, Виктор Сергеевич... Готовим к операции.

- Как он? - спросил участковый.

- Еще дышит. Доктор говорит, надежды нет... А кто это? Из сивцовских?

- Если б знать! - воскликнул участковый. - Подобрали на шоссе. Видать, машиной сбило. Документов при нем не обнаружено. По виду городской. Чего его сюда занесло? Теперь хлопот с ним не оберешься личность устанавливать...

Прошло еще несколько томительных мгновений, из операционной показался Борменталь, стягивая на ходу с рук резиновые перчатки.

- Поздно, - сказал он. - Катя, вызывайте паталогоанатома... Впрочем, на завтра. А сегодня я прошу вас с Дарьей Степановной остаться. Есть срочная работа.

И Борменталь направился в ординаторскую с видом человека, решившегося на что-то важное.

"...Эксперимент, Дружище, - вещь необходимая. Мы ведь страна экспериментальная. Наверху экспериментируют, внизу экспериментируют. Попробуем и мы, правда? Ты только не дергайся, стой смирно, сейчас я тебя отвяжу. Ты будешь отвязанный пес, а я отвязанный доктор... Немного потерпишь ради науки, мы тебя под общим наркозом, ничего и не заметишь. Эх, если бы нас всех под общим наркозом! Проснулся - и вот оно, светлое будущее! Раны зализал и живешь себе дальше... Да не виляй ты хвостом! Не гулять идем. Идем на дело, которое нас прославит. Тебя и меня...

Не исключено, Дружок, что ты станешь человеком. Если ты станешь человеком, я тоже стану человеком. Тут Нобелевкой, Дружище, пахнет. Преображенскому не дали, время было такое. Спасибо, что своей смертью умер и памятник поставили. Но поручиться за твое человеческое будущее не могу по двум причинам: во-первых, неизвестно, чем дело кончится, в дневнике деда на этот счет никаких разъяснений; во-вторых, за будущее сейчас вообще никто поручиться не может. Введут в Дурынышах президентское правление, поставят бронетранспортер на шоссе, и будем мы с тобой соблюдать комендантский час без коменданта. Впрочем, комендантом будет участковый Заведеев. Хотя он для этого мало приспособлен.

...Ну, вот и славно, вот и отвязались. Крепко же тебя прежний хозяин прикрутил, не распутаешь. И нас, Дружище, прежний хозяин прикрутил накрепко. Ежели человеком станешь, поймешь - почем фунт лиха. Собакой-то что, собакой прожить можно, а вот человеком...

Твой предшественник, говорят, героем был. Ну, и ты не подкачай. Донор у нас, правда, неизвестный, но это не беда. Я на тебя, Дружок, рассчитываю. Ты все в жизни повидал, живя в этих Дурынышах, вместе нам веселее будет, если что... Так что держи марку Полиграфа Шарикова, героя гражданской, а мы тебе поможем!

А теперь беги прощаться с Мариной и Аленкой!"

Медсестра Дарья Степановна вышла из сельского магазина, возле которого потерянно слонялись пациенты доктора Борменталя в поисках выпивки. Она не спеша пошла вдоль деревни по обочине шоссе, неся в авоське одинокую пачку турецкого чая.

Навстречу ей, прямо по проезжей части дороги, пробежала стая грязных и голодных бродячих собак.

- Дарья Степановна! Погодите!

Дарья оглянулась. Ее догонял Швондер - запыхавшийся, всклоченный, с безумным блеском в глазах. Палка его часто стучала по асфальту.

Дарья с неудовольствием остановилась, холодно взглянула на старика.

- Чего вам? - не слишком любезно спросила она.

- Дарья Степановна, я слышал... Борменталь произвел операцию?

- Ну, произвел. Вам-то что?

- Говорят, результаты странные... - тяжело дыша проговорил Швондер.

- Да вы слушайте больше, что говорят, - Дарья повернулась и пошла дальше.

Швондер поковылял следом.

- Но это правда? Получился человек? У него получился человек? канючил он сзади.

- Да какой человек? Одна видимость, - Дарья даже не оборачивалась.

- Но расскажите же! Я знать должен, - горестно возопил Швондер, вздымая в воздух свою суковатую палку, будто хотел ударить ею Дарью.

Дарья повернулась, уперла руки в бока.

- Ничего я тебе не скажу, хрыч старый! - прокричала она в лицо Швондеру. - Знаю, куда гнешь! Дмитрий Генрихович - золотой человек. Мало тебе загубленных?!

- Молчать! - взвизгнул Швондер. - Именем революции!

- Да какой революции! Тьфу! - Дарья сплюнула под ноги Швондеру и отправилась дальше, качая головой. - Совсем из ума выжил, ей-Богу!

- Дарья Степановна, кто старое помянет... - залепетал Швондер. - Муж ваш сам виноват. Сеял горох вместо люцерны. Ну и пришлось...

- У-у, паразит! - простонала Дарья.

- Вы мне только скажите: шерсть выпала? - с последней надеждой спросил ей вслед Швондер.