Сборник летописей. Том I

Труд Рашид-ад-дина не разъясняет сложных, доныне не решенных исследователями вопросов о происхождении имени монголов и о том, в каком отношении находились друг к другу татары и монголы[108], а также о том, какие из племен, кочевавших в Монголии в начале XIII в., были монголоязычными и какие тюркоязычными[109]. Но обширные сведения Рашид-ад-дина, в сопоставлении с данными китайских и других источников, дают материал для решения этих вопросов. Нечеткая и путаная терминология у Рашид-ад-дина и у некоторых других авторов того времени используется зарубежными лжеучеными-расистами для построения великодержавных пантюркистских «концепций». Действительно научный анализ сообщений Рашид-ад-дина приводит к обратным выводам. Можно утверждать, с большой долей вероятности, относительно ряда племен — татар, кераитов, найманов, джалаиров, сулдузов, барласов, меркитов, ойратов, — что в XIII в. они были монголоязычны, а не тюркоязычны. Исключительно важны сведения Рашид-ад-дина об общественном строе монгольских племен, их быте (описание юрты, одежды, пищи, ряда обычаев), их верованиях, о политической истории отдельных племен. Сообщения Рашид-ад-дина не оставляют места для идеализации родового быта кочевников, которой столь охотно предаются, например, некоторые турецкие буржуазные «историки» — пантюркисты. На основе сообщений Рашид-ад-дина становится ясным, что, как правильно отмечает Б.Я. Владимирцов

[110], родоплеменное монгольское общество XI — начала XIII в. было уже очень далеко от состояния примитивного родового быта, что и племена, и роды дробились и расходились.

Рашид-ад-дин сообщает также о ветвях монгольских племен, поселившихся в улусе Хулагуидов (ойрат, сулдуз, баяут, джалаир, кераит, бекрит и др.) вместе с их эмирами. Эти данные позволяют исследователю сделать вывод о значительном числе монголов, поселившихся в Иране и сопредельных странах, о чем, впрочем, упоминают и другие авторы[111]. Как известно, большой массив монгольского населения {хезарейцы), отчасти сохранявшего свой язык еще в XIX в., сложился на территории Афганистана[112]

; еще другой массив монголоязычного населения сохранялся в Кайтаге (в западном Дагестане) еще в XVII в.[113] Следует поэтому ограничить утверждение В.В. Бартольда, высказываемое им неоднократно[114], что «монгольское завоевание не было связано, как вторжение германцев в римские области, с переселением народов»

[115]. В.В. Бартольд основывался на показании Рашид-ад-дина о том, что из общего числа 129 000 монгольских воинов 101 000 Чингиз-хан оставил в наследство своему младшему сыну Тулуй-хану (в коренной Монголии), а старшие сыновья Джучи и Чагатай, ханы западных улусов, получили всего по 4000 воинов[116]. Но при этом не было принято во внимание сообщение Рашид-ад-дина, что позднее, в 50-х годах XIII в., по приказу великого хана Менгу-каана, все улусные ханы и их вассалы должны были выделить из своих ополчений от каждых 10 человек по 2 человека (без сомнения, как обычно у монголов, с семьями) для похода Хулагу-хана в Иран и «передать их в инджу Хулагу-хана, чтобы они отправились вместе с ним и служили бы здесь»[117]

, большая часть этих монгольских ополчений осталась в Иране и сопредельных областях, как видно из последующих сообщений Рашид-ад-дина об отдельных племенах.

Для истории образования державы Чингиз-хана и сложения монгольской народности[118] «Джами‘ ат-таварих», благодаря упомянутым уже источникам его («Алтан дептер» и устные сообщения знатоков монгольской старины и истории Китая), является основным источником, несравненно более ценным, нежели «Сокровенное сказание». Приведем мнение переводчика и комментатора последнего — Палладия Кафарова: «Нет сомнения, что летописи Рашид-эд-дина, переводимые на русский язык нашим известным ориенталистом Березиным, завершат и далеко оставят за собою все прежние повествования и истории. Думаю, что настоящее Монгольское сказание («Сокровенное сказание») не будет бесполезно для уразумения некоторых подробностей рассказа персидского историка и во всяком случае будет заимствовать от него много света и достоверность. Других источников для сличения, заслуживающих внимания, я не нахожу»[119]. Труд Рашид-ад-дина позволяет разоблачить тенденциозность «Сокровенного сказания», в котором идеализируются кровавые деяния Чингиз-хана и прославляются его грабительские походы.