Сборник 'Наше отечество' - Опыт политической истории (Часть 2)

Унизительно для силой в империю вовлеченного народа узнавать из монографий, статей, научно-популярных книг, учебников о своем добровольном присоединении. И это в равной степени относится как к царским и императорским временам, так и к советским. И нет принципиальной разницы между "добровольным" присоединением Туркмении при Александре II или Грузинской республики в 1921 г. Только признание всей "колониальной правды", как имперской, так и советской, поможет освободиться и от великодержавного и от агрессивно-националистического мышления.

Особенно разнузданная мифология царила в освещении классовой борьбы и революционного движения. Классовой борьбой все объяснялось, все, вплоть до сложнейших культурно-исторических явлений. Революционное же движение выступало как пружина исторического развития России в XIX в. При этом недооценивались эволюционные процессы, происходившие на протяжении этого столетия и превратившие страну в далеко не последнюю державу в Европе и в мире. Великие реформы 60--70-х гг. XIX века представали в массовом общественно-историческом сознании не как первый шаг страны к правовому государству, а с точки зрения тех пережитков феодализма, которые в этих реформистских поисках преодолеть не удалось. Зато даже на стихийные народные восстания, подчас принимавшие откровенно жестокие и варварские формы, спешили надеть классовую тогу "крестьянских войн". Реформаторы оставались как бы за бортом внимания историков, зато революционеры становились демиургами общественного прогресса.

В этой книге много трагического, тяжелого для восприятия. Кто-то, воспитанный на пропагандистских догмах, представлявший наш путь как движение "от победы к победе", может вновь произнести уже навязшие в зубах слова об "очернении" истории. На деле же очернение про

исходило тогда, когда черное называли белым, когда стремились оправдать то, чему нет оправдания, когда набрасывали флер героического на явления, унижающие личность. А вот правда, какая бы неприглядная она сама по себе ни была, не может быть очерняющей. Напротив -- правда и только правда является единственным целителем травм общественно-исторического сознания, нанесенных ему тоталитарной ложью. Она -- живительный источник очищения и воскрешения духовного организма народа. Правда не может быть очерняющей, ее суть --просветление разума.

Мы отнюдь не собирались, выписывая некоторые страницы истории Отечества, смешивать на палитре исследовательских изысканий только разные оттенки темной краски. Это было бы прежде всего глубоко неисторично. История нашей Родины свидетельствует о творческих поисках и дерзаниях, о прекрасной стране с прекрасным народом, который никому из самодержцев, ни со скипетром императора, ни со звездой "Героя" не удалось поставить на колени. Да, наш народ безмерно терпелив. Никто другой, наверное, не смог бы вынести тех унижений и издевательств, которым он подвергался, и не превратиться при этом в раба. В нечеловеческих условиях, обманываемый и обкрадываемый, он выстоял, несмотря на чудовищную тяжесть мирного труда, превращенного системой в военно-казарменную эксплуатацию, и не только выстоял, но и совершил беспримерный ратный подвиг во имя жизни.

И, как становится сейчас все более ясным, чему в книге отводится особое место, он никогда не молчал. Дух сопротивления всем формам антигуманизма не пропадал, а священный огонь Свободы не затухал в душах и сердцах людей. И то, что 12 июня 1991 г. был сделан поистине исторический выбор: от тоталитарных оков -- к правовому государству, от "человеческого фактора" --к Человеку -- событие знаменательное. Этим выбором наш народ еще раз доказал свою решимость занять достойное место равного среди равных обитателей ойкумены.

Так уж случилось, что первыми, кто попытался по-новому осмыслить проблемы отечественной истории, стали писатели и публицисты. Профессиональные историки на каком-то этапе заняли как бы выжидательную позицию. Для них также наступило время мучительных раздумий, переоценки, а подчас и полного отказа от того, что было наработано годами предшествующей деятель