Сборник переводов Владислава Слободяна

Глубоко в его душе ещё оставалась крошечная искорка человечности, испускавшая аромат страха. Возможно, настанет время, когда боль от ночной охоты пересилит возбуждение и подъём. Возможно, тогда ему захочется помощи со стороны людей из Анонимных ликантропов. Он мотнул своей косматой головой, ощутив, как на щетинистое предплечье упала капля слюны. Покончив с Полли и его приятелем, он пойдёт домой к доктору Рэдеру и заберёт у него расписание встреч. Ему в любом случае придётся навестить доктора Рэдера. Он уже сейчас чувствовал, что этих двоих ему по‑любому не хватит.

Арлан Эндрюс

«Дети Хайнлайна»

– То есть они пришли за мной, после всех тех лет, – сказал я жене.

Она стояла над моим креслом, ожидая моей реакции на новости, которые она только что услышала по видео. Я отвернулся, почувствовав, что у меня предательски дрогнули губы. Я часто слышал выражение «не знаю, плакать мне или смеяться»; и вот сейчас до меня впервые дошел весь его смысл. К горлу подступил комок. Дело того стоило, но сейчас все кончено… Проклятье, а ведь я до сих пор боюсь, признался я себе. После всех тех лет.

Джойс, однако, не могла сдержать слез.

– Милый, это только что передали в новостях. Тебя ищут. Тебя называют Похитителем Триллиона Долларов, – она всхлипнула. – Это… – она не смогла закончить вопрос, зная, что я в любом случае скажу правду, какова бы она ни была. Она закусила губу, одновременно с этим грациозным движением отбросив с лица длинную прядь седых волос. Я всегда восхищался тем непринужденным движением плеча, что всегда следовало за этим жестом – неосознанное, но такое чувственное, оно пробегало по ее длинным кудрям мягкими волнами. Когда‑то эти кудри были рыжими, огненно‑рыжими; сейчас же, лишённые цвета, они напоминали о годах – о седьмом десятилетии полной событий жизни. Редкая растительность, чудом уцелевшая на моей голове, сединой своей отражала то же самое – год за каждый прожитый год. Я все еще надеялся, что наномедицинская революция вот‑вот придет в каждый дом, однако Пак‑Риммеры так и не сбросили цены, и операции по омоложению оставались недоступными для нас – не на мою пенсию.

Джойс взяла себя в руки и снова заговорила:

– Значит, все это правда. Все, что они говорят. Ты в самом деле обманул весь мир.

Я кивнул, пожимая плечами.

– Ты и сама это знаешь.

Не высказывая удивления и как‑то поникнув, она вздохнула и ушла обратно в комнату, чтобы дослушать до конца обвинения, которые мир выдвигал против меня, преступного Мечтателя.

На улице завыли полицейские сирены, словно глас оскорбленного Государства, словно плач обманутых детей. Рассерженных детей.

Опасных детей.

Началась эта история, в отличие от большинства других историй, в Белом Доме. Да, да, в том самом, что раньше располагался на Пенсильвания‑авеню, в бывшем центре Вашингтона, Новая Колумбия. Где сейчас Кратер Бессараба, рядом с Молл‑куполом. То есть, простите – согласно Предпочтительному Соглашению это «Кратер Мученика», не так ли? Должно быть, я уже забыл последние ПС. Какого мученика? спрашиваю я себя, думая о десятках агентов Секретной Службы и тысячах военнослужащих, оставшихся на посту в то время, как президент трусливо бежал, спасая свою шкуру, в Кэмп‑Дэвид и был испепелен в воздухе. Что же, еще одна тайна полиции мыслей страны полусвободных людей, вариация для двадцать первого века.

Так или иначе, в те дни двое писателей‑фантастов какими‑то судьбами оказались назначенными в Президентский совет по науке и технике – собрание технических консультантов, занимающих соседние столы в Старом здании Исполнительного Офиса, которое, хоть сейчас и превратилось в лужу расплавленного камня, когда‑то являлось великим и славным реликтом архитектурного стиля Второй Империи. (Не второй советской, второй французской – наполеоновской. Загляните в виртуалку. У этих Новых Красных художественного вкуса не больше, чем у их кровожадных предшественников.) Я был одним из этих консультантов; второй же пусть останется неизвестным, пока нейрозонды не сделают своё нанохирургическое дело; он сейчас почтенный отставник Объединённого комитета начальников штабов и, хотелось бы верить, вне любых подозрений. Пока они не выпотрошат мою память…

Я улыбаюсь, вспоминая Даба. Если б мы только знали, во что выльются его досужие рассуждения. Лучше бы я пошёл с ним, когда нас обоих через много лет позвали работать на Контору; но в то время как раз пошла развиваться виртуалка, и там появились денежные места для креативных людей с опытом в фантастике.