Сборник статей, воспоминаний, писем

   Вспоминаются отдельные необыкновенные исполнения. Вот хотя бы в той же пьесе "Правда -- хорошо..." Варламов -- старый унтер Грознов. И вообще Варламов! Это какая-то глыба таланта. Что-то стихийное! Разве можно забыть его в Островском,-- его Русакова (это было "потрясающе"), его Курослепова, Юсова. И рядом с этой глыбой -- Варламовым -- Давыдов, этот величайший ваятель, владевший тончайшим резцом, мастер лепки, формы, интонации, слова, мимики, жеста.

   А Савина -- великая в пустяках, в комедиях Крылова, Николаева, Гнедича ("Тетенька" -- с Сазоновым, -- что это был за дуэт!) -- и вдруг сверкнет такой смелостью и неожиданностью характерности, как в Акулине во "Власти тьмы".

   И опять тут же -- Варламов.

   А что это был за чудесный, "безрежиссерский" ансамбль в "Старом закале" Южина: Сазонов, Давыдов, Юрьев (совсем юный тогда "подпоручик"), молодой Корвин-Круковский, Усачев, Мичурина, Потоцкая, Абаринова.

   А Стрельская -- комическая старуха,-- какие дуэты с Варламовым!

   А Далматов -- Ноздрев (а потом замечательный Плюшкин), и опять в тех же "Мертвых душах" Варламов -- генерал Бетрищев, или П. Д. Ленский...

   Или такой состав: Далматов -- Кречинский, Давыдов -- Расплюев, -- тут было чему поучиться молодым.

   А в "Лесе" Писарев и Шаповаленко -- Несчастливцев и Счастливцев!

   А как шли "Волки и овцы" -- Савина, Давыдов -- Лыняев, Варламов -- Чугунов, Сазонов -- Мурзавецкий, Жулева.

   А молодой Мамонт Дальский -- Чацкий, Жадов, Незнамов, Белугин, -- "здорово" это было!

   И наконец, на четвертый год моих "александрийских восторгов" -- молодая Комиссаржевская: в зудермановских девочках, в "Дикарке"... Какая это была прелесть!

   Но тут уже я изменил моим "галерочным переживаниям" и перешел на партерную контрамарку, которую получил через кончавших театральную школу Ходотова, Пантелеева -- моих друзей и уже товарищей по сцене.

   Летом 1895 года, пройдя, таким образом, курс моего александрийского университета, я сам стал актером. Ходотов повел меня в Апраксин рынок, где мы купили себе по цилиндру. Я срезал с моей студенческой тужурки голубые петлицы и золотые с орлом пуговицы, превратив, таким образом, форменную тужурку в нечто вроде серого пиджака, и приобрел серые в широкую клетку брюки. Вместо очков появилось пенсне на широкой черной ленте. От меня запахло "букетом дешевых папирос". Я уже играл несколько спектаклей вместе с молодежью Александрийского театра в селе Мартышкине (около Ораниенбаума), меня даже называли "мартышкиным гастролером".

   Я стал актером.

   Привет и благодарный низкий поклон Александрийскому театру от бывшего мартышкина гастролера.

СОРОК ЛЕТ НА СЦЕНЕ

Беседа с народным артистом республики В. И. Качаловым.

   В связи с награждением орденом Трудового Красного Знамени народный артист республики В. И. Качалов беседовал с сотрудником "Литературной газеты".

   -- Я чрезвычайно горжусь той высокой оценкой, которую партия и правительство дали моей сорокалетней работе на сцене, -- говорит В. И. Качалов. -- Сообщение о почетной награде совпадает с тридцатипятилетием моей работы в Художественном театре и сорокалетней годовщиной моей артистической деятельности.

   Я начал выступать на сцене, будучи студентом. В 1894 году в бывшем Петербургском университете сплотилась группа студентов -- любителей сцены. В эту группу входили многие студенты, ставшие впоследствии видными актерами. Среди них был студент Казанков -- артист Радин; сын писателя Михайловского; впоследствии известный сценический деятель П. Гайдебуров; Боянус (Борневский), выступавший несколько лет в Александрийском театре, а сейчас профессор-лингвист, я и другие. Мы работали под руководством большого артиста -- Владимира Николаевича Давыдова.

   Моим первым "профессиональным" спектаклем был спектакль "На бойком месте", который мы давали за плату для рабочих фарфорового завода за Невской заставой. Я играл Бессудного.

   Ясно помню мою первую большую роль в ответственном спектакле. Шел "Лес". Группа студентов давала публичный спектакль в фонд комитета вспомоществования нуждающимся студентам. Наш спектакль горячо был принят публикой и отмечен крупнейшим театральным критиком Кугелем (Homo novus). Он же после нашего другого спектакля -- "Завтрак у предводителя" -- писал примерно так: "Спектакль оставил благоприятное впечатление... Но у студентов узкие плечи и впалые груди. Нам нужна крепкая, здоровая молодежь".

   -- Эти слова, -- говорит В. И. Качалов, -- я вспоминаю каждый раз, когда вижу нашу советскую молодежь, когда смотрю на колонны физкультурников, когда мне приходится выступать перед бодрыми и счастливыми юношами и девушками Советской страны.

   Возвращаясь к рассказу о первых годах своей работы на сцене, В. И. Качалов говорит:

   -- Студенческий кружок благодаря руководству Давыдова был для меня прекрасной сценической школой. Не покидая университета, я играл целый сезон в летнем театре на станции Мартышкино, около Ораниенбаума.