Сборник цикла ВАМПИРЫ

Сделать Мора своей собственностью его убедил Корвин. Очередная экспедиция во Внешний Сектор завершилась успешно, и Корвин сопровождал защитников, которые участвовали в операции. Уже тогда он был внимателен к своим людям. Морган выглядел запуганным, не решался посмотреть Дориану в глаза. После, во время приема во Дворце, Корвин рассказал хронисту, что корпорация «Синтек» держала древнего вампира в изоляции большую часть его жизни.

– Если бы кто-то взялся за его образование, – обронил он, и мысль засела червячком в голове Дориана. Ему захотелось быть тем самым «кем-то», совершить что-то полезное для вампира, на которого плюнули все остальные. На достойного вампира, героя войны, преданного и послушного. Единственная татуировка Моргана была красноречивей любых слов в досье. Большинство древних было усыпано «узорами», но Мор выполнял приказы без дополнительных стимулов. Дориан проникся к нему симпатией, договорился с корпорацией о выгодной сделке и перекупил защитника.

Спустя сотню лет хронист задал своей «собственности» (отвратительный термин, напоминающий о торговле рабами) вопрос:

– Наверное, ты очень благодарен Корвину?

Мор оценивающе посмотрел на Дориана и презрительно скривил губы:

– С какой стати, милорд?

– Он сделал тебя героем, – выдал хронист. До сих пор он был уверен, что Корвин рассказал древнему о своем поступке, о том, что способствовал чужой свободе. Выходило, что Сиятельный не искал славы. И слова его были вполне искренними.

– Он забросил меня к десятку Гааров, – ответил Морган. Сухо и жестоко.

Только спустя несколько тысячелетий его гнев сменился на милость: «Неплох». Скромная оценка для Сиятельного. Однако она была показателем. Даже Мор, который сам пережил ужасы войны с Гаарами, признал заслуги Корвина. Да, ему понадобилось время, да, он не был поклонником комплиментов, но все-таки «неплох» – это куда лучше жесткой презрительной реплики.

***

Увидеть Моргана ему позволили только спустя десять дней заточения. Древний выглядел уставшим, но на его лице была искренняя улыбка. Дориан вежливо пригласил защитника в каюту и предложил присесть – Мор остался стоять возле двери.

– Вы хотели меня видеть?

– Да, – Дориан кивнул. Он не чувствовал в себе силы угрожать и приказывать. Внутреннее чутье подсказывало, что сейчас Мора не остановит даже «узор» на шее. На станции было что-то настолько важное, что Морган отправлялся ради этого в Столицу.

– Вам что-то нужно? – Мор устало потер переносицу кончиками пальцев.

– Я бы хотел посмотреть станцию.

– Нет, это невозможно, – древний вампир отрицательно покачал головой. – Во всяком случае, сейчас.

– Морган, я бы не хотел напоминать тебе, что я…

– Нет, милорд, – Мор покачал головой снова. – Вы не мой хозяин.

Вампир развернул голову, демонстрируя открытую шею. Дориан разглядывал узор, но видел только идеальные, переходящие одну в другую, линии.

– Смотрите внимательней, милорд. Намного внимательней.

В голосе Моргана не было угрозы – только усталость. Дориан сделал пару шагов, приближаясь – древнего не насторожило даже это. Хронист впился взглядом в узор, и теперь, только теперь, зная заранее, куда смотреть, он заметил изъян в рисунке.

– Видите? Вы не мой хозяин. Никогда не были им и не будете. Если это все, я вернусь к своей работе, – Мор кивнул в сторону двери, как будто не произошло ничего необычного. Выражение его лица нисколько не изменилось, и Дориан почувствовал себя ненужным, лишним. Ощутил во всей глубине, насколько сильно заблуждался все это время.

– Тогда почему…

– Вы предсказуемы, милорд, – Мор открыл пневмодверь, но на пороге замер и добавил. – Если бы вами нельзя было манипулировать, вас непременно убили бы. Наверное, это даже к лучшему. Я зайду через несколько дней. Скоро мы мобилизуем флот и отправимся путешествовать.

– Куда? – выдавил из себя Дориан, хотя ответ вертелся у него на языке.

– В Столицу, конечно же.

– Что там?

– Руины. Руины, а посреди них – остатки Дворца.

21. ПЯТЫЙ ДИВИЗИОН

Станция оставила у Шарлотты приятное впечатление. Все военные были вежливы с ней, дважды в день приносили кровь – не изысканную, но хотя бы без явного синтетического душка. Один раз собрались в большом отсеке и пригласили спеть. Леди де Бофе распаковала нежно-фиалковое платье, надела бриллианты, красивые туфли, и ступила на импровизированную сцену. Голос звучал уверенно, и даже не дрожали ноги, а публика слушала внимательно, аплодировала и просила добавки.

Беспокойство одолевало её временами, но вежливый Хантер успешно развеивал его. Он приходил каждый день и рассказывал о тех событиях, которые происходили на станции. Постепенно Шарлотта привыкла к незнакомым словам, расспросила кое о чем вампира, и стала лучше представлять себе, где находится. Беседы с Хантером отвлекали от размышлений о брате.

– Вы очень красиво пели сегодня, леди де Бофе, – признался после выступления скромный Хантер. Раздобыл где-то розу и неумело вручил ей. Шарлотта приняла подарок, поставила в вазу и долго следила за тем, как неторопливо вянет чужая красота.