Сбытчик. Плата за шантаж. Топор

— Знаю, Стив. У меня просто появилась идея, над которой я хочу поработать.

— По делу Эрнандеса?

— И по нему тоже.

— Может, обсудим?

— Нет, Стив. — Он помолчал. — Пока нет.

— Понятно, — сказал Карелла. — Готов передать отпечатки в любое время.

— Прежде чем уйдешь, отдай их мне, Стив, хорошо?

— Обязательно, — сказал Карелла. — Это все?

— Да, все. Можешь идти. Ты, наверное, домой торопишься. — Он опять помолчал. — Как жена?

— Прекрасно, — ответил Карелла.

— Это хорошо. Важно, когда… — , Бирнс покачал головой, фраза осталась незаконченной. — Иди, Стив, не хочу тебя задерживать.

Домой Карелла пришел мрачный. Тедди встретила его у двери, он поцеловал ее небрежно, совсем не так, как полагается целовать молодую жену. Она взглянула на него с любопытством, повела в гостиную, где его уже ждали напитки, затем, почувствовав его настроение, ушла на кухню. Когда она подавала ужин, Карелла молчал.

И поскольку Тедди была глухонемой, в кухне повисла гробовая тишина. Тедди то и дело бросала на него взгляды, «пытаясь понять, не обидела ли чем. Наконец, она протянула руку через стол и дотронулась до его руки, ее широко открытые глаза — карие глаза на овальном лице — с мольбой смотрели на него.

— Нет, ничего серьезного, — мягко сказал Карелла.

Но ее глаза продолжали задавать вопросы. Она склонила голову набок, ее короткие иссиня-черные волосы четко выделялись на фоне белой стены.

— Да все это дело… — признался он.

Она кивнула, обрадовавшись, что он недоволен работой, а не женой.

— Ну зачем, зачем оставлять четкие отпечатки пальцев на орудии убийства, а потом бросать это орудие там, где его найдет самый безмозглый полицейский?

Тедди с сочувствием пожала плечами.

— И зачем после этого инсценировать повешение? Может, убийца думает, что имеет дело с недоносками?

Он раздраженно помотал головой. Тедди отодвинула свой стул, обошла стол и села мужу на колени. Взяла его руку и положила себе на талию, потом свилась калачиком и поцеловала его в шею.

— Перестань, — сказал он, а затем, чтобы увидеть ее лицо, взял ее за волосы и нежно отодвинул от себя, повторяя — Перестань. Как я могу размышлять об этом деле, когда ты меня целуешь?

Тедди выразительно кивнула, демонстрируя ему, что понимает его резоны.

— Ты чертовка, — сказал Карелла с улыбкой. — Ты меня с ума сведешь. Вот скажи…

Тедди поцеловала его в губы.

Карелла осторожно отстранился.

— Вот скажи, ты оставила бы…

Она поцеловала его еще раз, на этот раз он помедлил, прежде чем отстранить ее.

— …шприц с отпечатками пальцев на м-м-м-м-м-м…

Ее лицо было рядом, он видел блеск ее глаз и припухлость губ, когда она чуть отодвинулась.

— О боже, что ты делаешь, женщина?

Она встала, взяла его за руку и потянула из кухни. Карелла пытался возразить:

— Посуда. Нам надо…

Она в ответ взмахнула юбкой так, как это делают танцовщицы канкана. В гостиной Тедди протянула ему листок бумаги, аккуратно сложенный пополам.

— Оказывается, ты хочешь, чтобы я письма читал, — сказал Карелла. — А сначала мне показалось, будто меня соблазняют.

Тедди нетерпеливо показала на бумагу. Карелла развернул листок. На нем было четыре машинописных четверостишия. Называлось все это «Ода Стиву».

— Мне?

Она кивнула.

— Так вот чем ты занимаешься весь день, вместо того чтобы за домом следить.

Она снова ткнула указательным пальцем в бумагу.

ОДА СТИВУ

Люблю тебя, Люблю всегда.

Хочу быть там, Где ты, всегда.

Где ты, там я. Где я, там ты. Умру вдруг я, Умрешь и ты.

Так вот, мой друг. Люблю тебя И за тобой Пойду всегда.

Придешь ли ты. Приду и я.

Начнешь ли ты, Начну и я.

— С рифмой у тебя не все в порядке, — сказал Карелла.

Тедди скорчила гримасу.

— А кроме того, в последнем четверостишии мне видятся сексуальные намеки, — добавил Карелла.

Тедди взмахнула рукой, невинно пожала плечиками и прошествовала зазывно в спальню, преувеличенно покачивая бедрами.

Карелла ухмыльнулся, сложил листок бумаги и спрятал его в бумажник. Подошел к двери спальни и оперся о косяк.

— Знаешь, — сказал он, — стихи тебе писать необязательно.

Тедди пристально смотрела на него. Он тоже не отводил он нее взгляда, потом вдруг подумал, а зачем это понадобилась Бирнсу копия отпечатков пальцев, и, наконец, произнес хрипло:

— Тебе достаточно попросить.

Бирнсу очень хотелось задать вопрос.

Ложь, как он видел, была двойной, и, как только он спросит, ясе выяснится. Вот почему он сидел в автомобиле и ждал. Чтобы спросить, надо найти того, к кому обращен вопрос. Надо найти, загнать в угол и сказать: «Слушай, это верно, что…»

А может, не так?

Но как же, будь он проклят, как это получается, что человек, честно проживший всю жизнь, вдруг попадает в такую переделку? Нет, нет, черт возьми, это была ложь. Глупая ложь, кому-то просто надо было списать убийство на… А что, если это не ложь?