– Не люблю говорить о том, чего хочу, предпочитаю это делать, – без тени иронии заявил Гена.
– Прямо здесь не получится! – язвительно хмыкнул я. – Некого. Если только официанток.
– Официанток слишком долго уговаривать надо, – скривился Гена, – но тут за углом есть замечательное заведение!
– Какое же? – состроил я вопросительно-недоуменное выражение.
– То самое!
Я недоуменно на него покосился.
– Мягко выражаясь, бордель! – чуть снизив тон сказал он.– Можно в продолжение обеда туда заглянуть, как-никак, пятница сегодня.
Моя операционная система зависла. Вот так ни с того ни сего, среди белого дня идти в бордель? Это казалось, как минимум, странно, ни к месту, как запивать виски простоквашей.
Тут, на мое спасение, принесли еду, и напрямую отказываться от неожиданного предложения Гены мне не пришлось. Однако избегание необходимости четко проговаривать свои решения, как предупреждал один пседвопсихологический журнал, сыграло со мной злую шутку. Пока я расплачивался и отвечал на очередной Анин звонок, Гена тоже куда-то звонил, а когда мы вышли на улицу и я повернул в сторону офиса, то Гена отрицательно покачал головой:
– Ты что, забыл? Мы же к девчонкам! Я уже договорился, нас ждут.
Только я собрался придумать железобетонный аргумент, который избавит меня от участия в этой сомнительной истории, как у меня зазвонил телефон. Снова звонила Аня, на этот раз с просьбой забрать Кирюшу из садика – сегодня, как выяснилось, она внезапно собралась с мамой в театр.
– Подожди, я с работы не успею!
– Ну, уйди пораньше, все равно тебе там делать нечего!
– Как это нечего? – возмутился я.
– Что я, не знаю, чем ты там занимаешься? – раздраженно бросила Аня. – Давай, короче, у меня другая линия, – и отключилась.
Я повернулся к Гене:
– А где этот бордель, ты говоришь? – решил я ассиметрично ответить на Анин ультиматум.
– Уже пришли, – повернул он в ближайшую парадную, – тут всё под боком!
«Во всяком случае, в следующий раз, когда буду играть в «Я никогда», за проституток точно выпью!» – решил я и пошел вслед за Геной.
Оказавшись за неприметной дверью, я сначала подумал, что оказался в интерьерном салоне из модного журнала. Гену поприветствовали, как обычно встречают в баре уважаемого, пока еще не спившегося завсегдатая, нас проводили в огромную комнату, оборудованную баркой стойкой, подиумом, шестом – именно так в моем воображении выглядела кухня моей мечты. Нас усадили на кожаный диван дизайнерского вида, и через мгновение в комнату, как на показе купальников
– Ну, выбирай, – небрежно сказал Гена, когда дефиле закончилось.
– А ты? – совершенно растерялся я, вдруг поняв, что выбор предусматривал определенные последующие действия, при этом совсем не игру в домино или шашки. Я почувствовал, как у меня внутри все похолодело, отчего возникло непреодолимое желание немемдленно встать и уйти.
– Это шоу для тебя показывали, я тут к старой знакомой, можно сказать на абонементном обслуживании…
Я еще больше растерялся, поскольку понял – улизнуть просто так вряд ли удастся, терять лицо перед Геной совершенно не хотелось. А растерянность усиливалась еще и потому, что я совершенно не запомнил кто и как выглядел, в итоге, мысленно махнув рукой «ай, была не была!», я наугад буркнул: «Каролина»
Я ориентировался скорее на интересное имя, ведь, как мне показалось, внешность всех девушек соответствовала уровню моих бенчмарков. Менеджер вежливо попросила оставить на столике сумму, соответствующую при мерно двухнедельному среднероссийскому прожиточному минимуму, и тихо удалилась. Через секунду в дверях возникла Каролина. Как сказал бы Денис, она по своим ТТХ соответствовала всем имеющимся у меня требованиям. Однако, что делать дальше я совершенно не представлял.
«Вот уж вписал меня Гена в блудняк!», – крутилась в голове назойливая мысль.
Снова нестерпимо захотелось отсюда сбежать. Каролина скорее всего почувствовала с кем имеет дело, а на этот случай у нее, видимо, имелась программа для новичков и она немедленно взяла инициативу в свои руки. Взяла, надо признаться, вполне профессионально.
Чуть прищурив глаза, Каролина томно вздохнула и приспустила бретельку полупрозрачной кружевной рубашечки.
– А ты в одежде любишь или разденешься? – усмехнулась она.