Счастье мне улыбалось

К счастью, есть и другие театральные критики, которые относятся по-доброму к нашему театру. Среди них широко известный Борис Михайлович Поюровский и Валерий Сергеевич Модестов, который пишет не просто рецензии, статьи, а настоящие театральные эссе. Сейчас он готовит книгу о нашем театре… Спасибо им обоим…

* * *

К сожалению, Саша Дмоховский не успел увидеть на сцене своего творения – он совсем немного не дожил до премьеры «Катрин». Умер внезапно – поехал получать какой-то гонорар и прямо у кассы вдруг почувствовал себя плохо… Было Саше всего 46 лет…

Я тогда уехала на гастроли и, когда звонила в Москву перед возвращением домой, Анатолий Львович ничего мне не сказал. Он встретил меня на вокзале, мы сели в машину, и тут я что-то почувствовала – словно что-то оборвалось внутри, что-то толкнуло меня спросить: «А где Саша?» А Саша и не должен был меня встречать, не должен был приезжать на вокзал… Но по какому-то наитию я вспомнила его именно тогда. Может быть, по настроению Анатолия Львовича поняла… Они с Сашей были очень близкими друзьями, относились друг к другу удивительно тепло.

Конечно, Саше Дмоховскому еще в детстве пришлось столько пережить из-за трагической судьбы родителей, но его раннему уходу немало способствовали и другие переживания. После развода с первой женой он долго не мог с ней разменяться: она всячески препятствовала этому, не желая расставаться с их огромной квартирой. Наконец после всякого рода сложностей размен состоялся, и Саша со своей второй женой Наташей получил небольшую квартиру. Начали перевозить туда книги, которых у Саши было очень много, и он таскал эти тяжелые пачки с Солянки, где жил с Наташей у тетки, куда-то в район проспекта Мира. Он ни разу даже не успел переночевать в новой квартире. Наташа осталась одна. И все шестнадцать лет хранит ему верность. Они были удивительно гармоничной парой. Саша, внешне не красавец, но такой обаятельный, интеллигентный, такой умница… И Наташа – высокая, интересная женщина. И вот одна. Сколько раз мы говорили ей, что так нельзя. Но после Саши для нее никто не существует: «Я не вижу никого, равного ему… Я живу с Сашей… Он всегда со мной…»

* * *

«Катрин» стала последней премьерой для Володи Шишкина, а роль танцмейстера Депрео – последней его новой ролью. Теперь в этой роли выступают другие артисты – Владимир Родин и Вячеслав Шляхтов. За эти годы, что «Катрин» не сходит со сцены, премьерный состав актеров в основном сохранился, но, конечно, вошли в спектакль и новые исполнители. После того как Валерий Барынин ушел из театра, мы не играли «Катрин» несколько месяцев. Выручил нас Виталий Мишле – закрыл собой образовавшуюся брешь, подготовив роль Лефевра. Я люблю и всегда любила играть с Виталием – он очень «теплый» партнер. И еще – на сцене он умеет любить: так играет любовь Лефевра к Катрин, что только диву даешься. Этой своей способностью Виталий напоминает мне Юру Богданова, у которого тоже было такое не слишком часто встречающееся у актеров качество. А про нас с Виталием Мишле кто-то в зале сказал: у всех такое ощущение, что нам хорошо друг с другом. Признаюсь, я рада это слышать, потому что так оно и есть – играть с Виталием одно удовольствие.

Совершенно неожиданно для нас два года назад роль Лефевра захотел сыграть и Герард Васильев. Захотел сам. Мы все были приятно удивлены: ведь Лефевр простой мужик, солдат, а Гера привык к фракам. Тем не менее играет он эту не совсем обычную для него роль очень хорошо, только иногда увлекается в первом акте, в сцене ревности: так темпераментно швыряет меня на лестницу, что мне кажется, я и костей не соберу. Только шепчу ему: «Герка! Потише!» А когда он выходит уже маршалом, красивый, подтянутый, в мундире – глаз не оторвешь…

Впрочем, падений в «Катрин» мне хватало и без партнеров. Как-то на один из спектаклей ко мне должен был прийти кто-то из знакомых. В антракте я побежала встречать его из-за кулис: оттуда в директорскую ложу у нас ведет узенький коридорчик. Рабочие еще не успели убрать большой помост, который оказался как раз на моем пути. Торопясь, я наткнулась на этот помост и с размаху всем туловищем упала на него, а лицом умудрилась удариться об пол. Ударилась очень сильно. Но вот что значит наша профессия – лежу и думаю не о том, что у меня, может быть, выбиты и глаза, и зубы, а о том, как же теперь я буду играть второй акт…

Еще одно падение произошло прямо на глазах публики. Первый выход Катрин, я спускаюсь на сцену с высокой лестницы. И в какой-то момент мне показалось, что лестница кончилась, хотя оставалась еще одна ступенька. То ли луч света попал на меня так неудачно, то ли еще что, но я оступилась и так шлепнулась, что подвернулась нога. Колено – в кровь, все это видно из зала, потому что на мне белые чулки. И самое страшное – спектакль-то только начался! Как я его сыграла – не помню. Мне что-то делали с коленом, замораживали, чтобы снять боль… Слава Богачев со свойственным ему юмором сказал мне: «Это же надо! Играть спектакль пятнадцать лет и не сосчитать, что ступенек двенадцать»…