Счастье цыганки

— Я нашел тебя в котельной. Ты была без сознания. Там еще была Тамара. Она сказала, что вызвала «скорую». Потом пришел врач… А дальше я ничего не помню. Наверное, он ударил меня чем-то по голове.

— Игорь…

— Что?

— Я думаю, это был Игорь Носков — старый друг Тамары. Он куда-то уезжал, а потом вернулся в город. Но кто-то мне говорил, что за это время Игорь сильно изменился. Просто невозможно узнать.

— Понятно. Пусть я его не узнал… Но Тамара! Как я мог ей поверить? Да еще и Антон! Ведь это он тебя перетащил в котельную?

— Он. Я не думаю, что Антон виноват. Он меня спас, вытащил из пожара, устроенного Тамарой и Игорем. Антон знал, что они за мной охотятся, хотел что-то придумать, чтоб защитить меня. Но они нашли раньше…

— Жаль… Жаль, что все не так, как во сне…

— В каком сне? Это когда ты ехал на машине, а я скакала на Звездочке. Мы столкнулись, и я назвалась тебе Грушей?

— Да… — в голосе Миро прозвучало изумление. — А что тебе тоже именно это приснилось?

Она кивнула головой, но Миро этого не мог увидеть из-за темноты:

— Точно, как я тебе описала.

— Надо же, никогда бы не подумал, что двум людям одновременно могут сниться абсолютно одинаковые сны!

— Миро, а в твоем сне мы коснулись друг друга руками?

— Да.

— И в моем тоже. И сразу стало так хорошо-хорошо.

— Угу…

После этого в абсолютной темноте они сразу нашли губы друг друга. И поцеловались.

* * *

На скамейке напротив милицейского здания сидел молодой человек весьма странного вида и поведения. Рядом с ним на той же скамейке стоял кувшин с водой. А сам он, глубоко задумавшись, смотрел куда-то далеко-далеко, за какие-то одному ему известные горизонты.

Долго так сидел. Не меньше часа. Потом встал, беспомощно развел руками (такой жест люди обычно сопровождают словами: «Я никак не мог поступить иначе!»). Тяжело вздохнул. Аккуратно, одной рукой взял кувшин за ручку и пошел в милицию.

* * *

Астахов не стал напиваться.

Открыл бутылку, выпил рюмку коньяка, закусил кружком лимона. И все… Хотя нет, не все. Еще сбегал в кабинет за фотографией Олеси. Поставил ее на стол, прислонив к сахарнице. Наполнил рюмку и ей, положив сверху лимонный кружок, посыпанный сахаром и кофе (она так любила). Налил и себе вторую рюмку. Опрокинул ее, помянув свою любимую.

Острая резь в сердце прошла, уступив место протяжной, ноющей боли. Осознать исчезновение из этого мира Олеси все равно было невозможно. Но ведь есть еще Кармелита. Живая, но неизвестно, куда пропавшая. Нужно все сделать, чтобы спасти хотя бы ее.

Поэтому Николай Андреевич поехал к Зарецкому.

Тот встретил гостя вопросом:

— Коля, ну я не понимаю… Что такое? Куда ты исчез? Невозможно до тебя дозвониться. Почему ты отключил мобильный? Что тебе сказали в милиции? Что случилось?..

Астахов молча прошел в глубь кабинета, сел на диван. Достал из кармана листки, ксерокопии бумаг, которые ему показали в милиции, протянул их Баро. Тот молча и чуть обиженно взял бумаги, начал их рассматривать. Потом, вчитавшись и всмотревшись в документы, с ужасом посмотрел на приятеля:

— Как же это? Что? Это же Олеся…

— Да… да… — выдавил из себя Астахов.

Все еще отказываясь верить в то, что произошло, Баро спросил:

— Что это значит? Неужели…

— Это значит, — сказал Николай дрожащим голосом, — что в конюшне сгорела Олеся.

— Да нет. Этого не может быть! Они ошиблись. Они в бумагах что-то перепутали…

— Дело не только во всех этих листочках, я походил по городу, все перепроверил. Ее со вчерашнего вечера никто не видел… Ни в гостинице… нигде…

— Но, может быть, это совпадение… Вдруг она уехала куда-нибудь?

— Нет. В милиции уверены, что… сгорела Олеся.

— А ты сам веришь в это?

— Да… уже да. Еще час назад не верил, а теперь полностью осознал — это все действительно о ней.

Повисло тягостное молчание. Неожиданно Астахов вскочил с дивана и забегал по комнате:

— Я! Я виноват, что не удержал ее! Если бы я мог тогда понять, что с ней творится…

— Коля, не надо. Твоей вины нет. Не накручивай себя, — начал успокаивать его Зарецкий.

Как же все быстро меняется в жизни. Только что Баро подсознательно сам ждал слов сочувствия в свой адрес. И вдруг, в мгновение ока, он сам превратился в утешителя безутешного Астахова.

К счастью, Николай остановился, сумел удержать себя от начинавшейся истерики. И, чтоб успокоиться, чем-то занять себя, начал делать необязательные вещи, достал носовой платок, аккуратно сложил его и спрятал в карман, посмотрел на часы. Вслед за ним на часы глянул и Зарецкий.

— Коля! Что ж ты не сказал, который час?! Вот-вот должны взорвать катакомбы. Надо поехать, проконтролировать все работы. Или отложим?

— Не нужно откладывать, — устало сказал Астахов. — Ничего уже не изменишь… Сидеть тут, взаперти, ждать, непонятно чего, еще труднее. Поехали.

Глава 36

Миро и Кармелита долго пытались развязать веревки зубами. Но ничего не получилось — очень уж тугие узлы сделал Игорь. Попробовали тереться веревкой о торчащие камни. И здесь результат никудышный. Когда тебя спеленали так туго, трудно делать резкие, порывистые движения, необходимые для того, чтобы перетереть толстые волокна.