Счастье цыганки

Груша принесла Кармелите на конюшню поесть, но девушку не застала. Тогда она оставила ей миску с пирожками, накрыла их салфеткой, а рядом поставила термос с горячим молоком. Да не просто с молоком — а с топленым молоком на меду: Кармелита с детства любила сладенькое. Поставила и вышла из пустой конюшни.

Но это только Груше казалось, что конюшня пустая. Когда она вышла, от загородки у стены отделилась молчаливая тень. Если хорошо присмотреться, то в этой тени можно было узнать не кого иного, как Игоря Носкова.

Игорь подошел к оставленным Грушей припасам, поднял салфетку… Но пирожки ему не подошли. Тогда он открутил крышку термоса, понюхал и даже попробовал молоко, удовлетворенно улыбнулся и достал из кармана баночку с простым крысиным ядом. Через секунду какая-то часть содержимого баночки была уже в термосе. Для верности Игорь термос хорошо встряхнул, перемешав свое зелье, поправил салфетку, чтобы все выглядело в точности так, как оставила Груша, и выбрался из конюшни так же незаметно, как и пришел.

* * *

Земфира мучилась от собственного обмана. Зачем, зачем она солгала Баро, что беременна? Да, обследование показало, что детей она иметь уже не может. Но зачем же было начинать жизнь во лжи? Неужели же Рамир стал бы любить ее меньше?..

Только время не вернешь вспять, сказанную ложь не обернешь правдой и сделанную глупость надо будет потом исправлять. Земфира еще раз вспомнила всю историю подмены умершей дочери Баро новорожденной Кармелитой. Вспомнила, что главную роль во всем этом деле сыграла тогда Тамара. Может быть, она и сейчас сможет помочь?!

Земфира разыскала бывшую акушерку в номере управской гостиницы. Смущаясь, рассказала свою нехитрую историю — нужно устроить ей ложный выкидыш несуществующего плода. Но так, чтобы муж поверил.

Выяснив, кто муж, Тамара сразу почуяла, что тут можно разжиться деньгами. Но ошиблась — своих денег у Земфиры не было.

И тут Тамара обратила внимание на потрясающей красоты старинное ожерелье, украшавшее шею цыганки. Это ожерелье переходило женам рода Зарецких уже не первую сотню лет, и Баро подарил его Земфире, когда та сказала ему, что носит ребенка (как хотел Зарецкий, чтобы это был сын!).

Вот на этом ожерелье и остановила свой взгляд Тамара. Но отдавать подарок мужа Земфира отказывалась категорически.

— Ах так? Что ж… Как хочешь, но бесплатно я не работаю! — поджала губки бывшая акушерка.

Что оставалось делать Земфире? Куда отступать? Как ни уговаривала она Тамару, ни на что другое та не соглашалась. И в конце концов Земфира уступила. Чуть не плача, сняла она ожерелье и отдала его Тамаре.

— Добрый день! — В дверях гостиничного номера неожиданно появился Игорь.

Тамара едва успела спрятать от любовника ожерелье.

— Добрый, добрый, — ответила она.

— О, да у тебя гостья!.. Здравствуйте, уважаемая!

— Здрасьте, — сдержанно проговорила Земфира.

— Вот, гадает мне — что было, что будет, чем сердце успокоится, — нашлась Тамара и еле заметно подмигнула цыганке.

— Всю правду говорю! — вынуждена была подыграть ей Земфира.

— Так вы что — будете продолжать или, может быть, поговорим наедине, Тамара?

— Да, поговорим. — Хозяйка обратилась к гостье: — Простите, но вы могли бы подождать в коридоре?

— Конечно, яхонтовая, конечно! — Земфира выскочила из номера.

— И давно ты гадаешь у цыганок, дорогая?

— Тебя это не касается. Ты дело говори!

— А что его говорить — дело делать надо. Мое дело уже сделано. Я подсыпал Кармелите крысиный яд.

— Крысиный? Но эта девушка, пожалуй, будет побольше крыски…

— Не переживай, доза там и для человека смертельная. Так что одной астаховской наследницей, считай, уже меньше.

Ах, если б только Земфира могла услышать это через гостиничную стенку!

* * *

Астахов и Олеся стояли посреди гостиной и целовались, как мальчик и девочка, влюбившиеся впервые в жизни.

— Коленька, ты прости меня, — говорила Олеся, — я часто бываю не права…

В ответ Николай Андреевич опять стал ее целовать.

— …Коля, подожди, я хочу сказать, что часто бываю с тобой не права, потому что чувствую себя одинокой…

— Одинокой? Но почему? Я же с тобой!

— Ты вечно занят, Коля. У тебя куча важных дел. И даже если ты рядом — ты все равно не со мной…

— Олесенька, милая, но это не так! Я всегда с тобой! Я думаю о тебе, я скучаю по тебе…

— Тогда почему же я чувствую себя никому не нужной? Никому, даже тебе…

— Олеся, ну ты как маленькая, ей-Богу! Я ведь работаю!

— Я понимаю, Коля. Но вот скажи, твоя поездка в Лондон — это ведь не работа?

— Нет, конечно, это — хобби. Я коллекционер, я люблю живопись, я понимаю в ней — мне это интересно! В конце концов, должен же человек когда-то отдыхать!

— Коль… Но если ты любишь меня, то почему ты не хочешь отдыхать со мной вместе?

— Олесь, я очень хочу! А ты что, тоже хотела бы съездить в Лондон?

— Очень хотела бы — только спрашиваешь ты меня об этом уже после поездки… Я ведь вообще никогда за границу не ездила. И для меня было очень важно, чтобы ты сам меня пригласил, без моей просьбы.