Счастье цыганки

— Значит, кочевых цыган больше не будет? — спросила слушавшая все время молча Олеся.

— Ну на самом деле, их давно уже нет. Мы же кочевали не просто потому, что нам это нравится. Мы — театральная труппа, мы гастролировали… Но переезжать все время с места на место — тяжело. Короче говоря, мы хотим построить тут себе жилье, построить дом.

— Ах вот оно что. Даже так! Ну и насколько я понимаю, вы хотите, чтобы я принял участие в финансировании этого проекта?

Миро опустил глаза. Больше всего на свете гордый свободный цыган не любил никого ни о чем просить. Тем более чужого. Идти к Астахову уговорила его Соня, обещав, что это будет не просьба, а деловое предложение. И сейчас она поспешила прийти Миро на помощь:

— Речь идет не только о финансировании, Николай Андреевич. Речь о взаимовыгодном сотрудничестве.

— Вот как? — Астахов посмотрел на молодых гостей с некоторым недоверием.

Но Соня разложила перед ним свои бумаги: документы, выкладки, подсчеты.

— Понимаете, Николай Андреевич, на первом этаже мы предлагаем разместить офисы и магазины, которые будут принадлежать вам и приносить доход от сдачи в аренду. Причем этот доход не только окупит строительство, но и принесет прибыль. А табор, со своей стороны, вкладывает в это дело свою рабочую силу — все строительные работы будут производиться самими цыганами.

— Вы знаете, а я думаю, что это может быть интересно. Но дело в том, что, к сожалению, сейчас у меня нет времени поговорить об этом подробнее… Олеся, прошу тебя — ты обсуди с ребятами это дело в деталях. А потом мы вместе придем к какому-нибудь решению.

Астахов передал бумаги Олесе, решительно встал и попрощался с гостями, оставив их на Олесино попечение.

* * *

— Ну что ж, — говорила Тамара Игорю, окончательно выпроводив Земфиру, — в прошлый раз затея с крысиным ядом провалилась, теперь, надеюсь, это не повторится.

— Не повторится, — кивнул Игорь. — Так что теперь нам остается только ждать.

— А как мы узнаем о результате?

— Ну ты даешь! Да о смерти дочки Зарецкого и одновременно дочки Астахова будет кричать весь город! Все радио, телевидение, газеты — такое событие!

— Ну тогда читай газеты, Игорь.

— А что это ты мне приказываешь, дорогая?

— Кто-то должен приказывать, кто-то — исполнять.

— И ты у нас, значит, приказываешь? А если мне это надоест?

— И что ты тогда сделаешь? — В голосе Тамары сквозила неприкрытая ирония. — Опять сбежишь?

— Сбегу!

— Бросишь меня?

— Брошу!

— Ну не впервой! Зачем тогда Кармелиту убивал? — Игорь молчал. — Так что невыгодно тебе меня бросать. А то ведь получится, что зря ты убийцей стал!

Глава 4

Астахов ушел. А Соня и Миро разговорились с Олесей о подробностях проекта. Но Миро никак не мог сосредоточиться — он все время отвлекался от разговора и смотрел на полотно Дюрера. Никто никогда не объяснял молодому цыганскому парню принципы эстетики, никто никогда не водил его по музеям и галереям, не учил воспринимать живопись. Но, видно, на то оно и искусство гения, чтобы воздействовать на любого человека напрямую, без всяких там ученых посредников.

— Вам действительно так нравятся эти картины? — спросила у Миро Олеся.

— Да, очень, — завороженно отвечал цыган. Наверное, это действительно был великий мастер…

— Вот за эти картины Николай Андреевич и выложил все свои свободные деньги. И теперь, чтобы помочь вам, ему придется остановить одно из своих предприятий, изъять деньги из оборота. Согласится ли он на это? Я, конечно, с ним поговорю, но… Какой ему смысл помогать вам, чтобы навредить себе?

— Нет-нет, — поспешно заговорил Миро. — Останавливать, конечно же, ничего не надо. Николай Андреевич очень добрый человек, и мы не хотели бы злоупотреблять его добротой!

— Я в любом случае поговорю с ним и потом вам сообщу. А пока — вот так… Извините, ребята, но если бы вы пришли с вашим предложением на несколько дней раньше, до его отъезда в Лондон, то он бы вам, конечно, не отказал.

— Да, но тогда бы он не купил всю эту красоту! — Миро обвел рукой картины на стенах. — А это ведь для него важно.

— Очень важно. Николай Андреевич — коллекционер, он влюблен в свои картины… И, кажется, только в картины… — Голос ее прозвучал грустно.

Но Олеся заставила себя стряхнуть неприятные мысли и вежливо проводить гостей.

* * *

Выйдя из мэрии, Астахов-старший столкнулся на набережной с Астаховым-младшим. Разговорились. За последний год — с потерей Светы, с уходом в котельную — Антон сильно переменился. Это был уже не тот инфантильный двадцатичетырехлетний оболтус, который вылезал из-под маминой юбки, чтобы сделать какую-нибудь гадость. Теперь это был человек, который после нескольких сильных ударов жизни наконец-то стал ее — жизнь — по-настоящему понимать.

Николай Андреевич все это время старался хоть и издали, но следить за жизнью сына. И давно уже перестал относиться к нему так же брезгливо, как раньше.

— Знаешь, папа, — рассказывал сын-истопник отцу-бизнесмену, — я, наверное, буду заниматься Светкиной выставкой.