Счастье в подарок

— Страдания? Вы так говорите, словно граф не любимец женщин. Наверняка у него есть возлюбленная и не одна. Неужели он помнит о девушке, которая его не достойна, больше, чем о придворных красотках?

— О чем вы, Катрин? Мой хозяин весь в делах государства, поддерживает взгляды герцога Анжуйского, ему не до развлечений.

— А как же графиня де Монсоро?

— Жена главного ловчего?

— Да.

— Не знаю. Наверное, неплохо, судя по тому, что они с графом ждут первенца. Я видел его на днях, он весь светился от этой вести.

— И что, граф де Бюсси не посещает графиню в отсутствие её супруга?

— Нет. А что, он должен был её посетить?

— Нет-нет! Простите, сударь, я что-то не то сказала, наверное, вино, оно виновато в этом.

Новости, узнанные из уст лекаря, меня поразили. Монсоро — счастлив в браке, жена ему верна и Бюсси ею не увлечен. Как-то это не вязалось с тем, что я читала на страницах романа Дюма. Я что и, вправду, все перепутала и перемешала в этой истории? Да есть о чем задуматься и сильно. Но сейчас вино будоражило кровь, и мысли прыгали в голове, не собираясь выстраиваться в логическую цепочку. Я захмелела, и очень хотелось послать подальше ле Одуэна и уснуть, хотя бы на несколько часов, ведь утром предстоял путь назад.

Реми молчаливо пил вино, Роки уже наелся и зевал, устраиваясь на ночлег.

— У вас симпатичный зверь, — сказал лекарь, все еще погруженный в свои мысли.

— Господин Реми, прошу вас — сохраните мою тайну. А графу, думаю, вы можете сказать, что я не погибла, просто ветер сорвал вуаль и унес в реку…

— Смеетесь?

— Нет. Скажите, что видели Катрин в церкви или еще где-то. Я обещаю, что обязательно встречусь с графом и все ему расскажу, чуть позже. И еще очень попрошу, убедите господина Бюсси в том, что не нужно развязывать гражданскую войну. Иначе будут слишком непоправимые последствия для обеих враждующих сторон.

— В этом нет необходимости. Я про войну. Граф хочет выступить послом мира и сам собирается на днях в Париж.

— Что же — это к лучшему, — улыбнулась я. — Так вы обещаете?

— Хорошо, моя госпожа. Но если вы не признаетесь, я расскажу все сам. Срок вам даю — месяц, не больше…

— Спасибо! — благодарно поцеловала лекаря в щеку. Он весь зарделся и поспешил покинуть меня, сославшись на неожиданно забытое, чрезвычайно важное дело.

Я же, прислонившись спиной к стене бара, нахлобучив шляпу на глаза, наконец-то могла вздремнуть.

Утром меня растормошил бармен и кивком указал на дверь.

— Сударь, уже утро!

— Спасибо, друг! — с вечера попросила разбудить меня с первыми лучами солнца и позаботиться о том, чтобы лошади были готовы в дорогу. Посыльный, да еще состоящий на службе при королевском дворе, имел некоторые привилегии: я могла не оплачивать ни лошадей, ни постой, ни ужин, но мне хотелось хоть как-то отблагодарить за заботу. Поэтому протянула бармену мешочек с деньгами, он широко улыбнулся и щедро осыпал "доброго господина" благословениями в дорогу.

Ласковое слово и кошке приятно, а уж мне тем более. Я не стала терять время на завтрак. Умылась во дворе из бочки и поспешила покинуть Анже в обратном направлении. Благодаря усилиям господина лекаря, аллергия больше не мучила, и путешествие прошло вполне успешно.

Вернувшись из любимого города брата короля, я привезла хорошие новости. Шико чуть не расцеловал меня на радостях от того, что войны не будет и, нахваливая себя:

— Ай, да я! Ай, да — Шико! — ходил по дворцу, будто павлин, распушив хвост, с превосходством посматривая на окружающих. Он знал то, что еще не дошло до сведения короля, и ждал появления Бюсси с огромным нетерпением. Что, впрочем, не мешало ему мучить меня возобновившимися уроками фехтования.

Мой учитель был настойчив. Несколько утомительных часов изо дня в день делали свое дело. Я научилась не только обороняться, но и делать выпады. Однажды случайно подсмотрела, как Генрих Валуа обучает ратному делу своих друзей-миньонов. Мне заполнился его коронный прием.

Отрепетировала сама с собой несколько раз и на следующем занятии преподнесла его господину Шико. Я очень удивилась тому, что он успел заблокировать удар.

Видимо, мое лицо было красноречивее слов. Шико расхохотался и изрек:

— Антуан, мальчик мой! Неужели вы действительно верите в то, что можете быть выше меня в искусстве отнимания жизни? Секреты Генриха я знаю лучше, чем он сам. Но, надо признать, вы весьма хорошо выучили урок и умело воспользовались своими знаниями.

Я ничего не стала говорить в ответ, его похвала — ничто, по сравнению с уязвленным самолюбием. Мой господин был прав во всем. Никто кроме него не знал о своем короле больше, чем даже тот сам — это верно. Так же никто не знал саму Францию лучше, чем мэтр Шико.

От мужского внимания я себя отгородила и совсем не ожидала, что беда вдруг нагрянет с другой стороны. После того, как королевский шут разнес по всему дворцу и вынес за его пределы весть о том, что его посыльный весьма неплохо умеет лишать жизни тех, кто ему досаждает. Барышни вдруг воспылали ко мне страстью и излишним вниманием. Только и слышалось теперь во всех уголках Лувра:

— Господин де Шнур!