Счастье волков

Суперинтендант взял кофейник и подлил комиссару кофе – по меркам этикета это было выражение уважения к собеседнику, тем более если кофе подливает старший по званию.

– Я дам вам наводку, Назим. Это чеченская организация.

Комиссар удивился.

– Чеченцы?! Эфенди, это вряд ли. Чеченцы здесь находятся не меньше, чем русские, и они всегда, пусть и не без проблем, находили общий язык. Чеченцам ни к чему устраивать такую бойню, им вряд ли интересен криминальный передел всего Стамбула. Они имеют достаточную долю во всех делах и при переделе могут только потерять ее.

Суперинтендант откинулся назад в своем кресле.

– Утром я разговаривал с Анкарой, с министерством. У них есть данные, каких нет у нас. Это чеченская организация. Начинайте ее разрабатывать. Нам нужно быстрое и показательное правосудие, чтобы жители Стамбула могли ложиться спать спокойно, зная, что им ничего не угрожает…

Вернувшись, комиссар затребовал досье на чеченскую организацию и отправил Гуля, который тоже не спал, на центральный адресный стол, чтобы там, не привлекая внимания, добыть последние адресные данные по лидерам чеченской общины и их пристяжи.

Сам же он открыл досье.

Чеченская община появилась в Турции еще в середине XIX века, просто чеченцев звали черкесами, как и любых кавказцев. Русские согнали их с родных мест, когда завоевывали Кавказ, а султан, который был защитником веры и всех правоверных, приютил их. Вторая волна миграции была в девяностые, по результатам двух новых кавказских войн. В Стамбуле жила община чеченцев, которые принципиально вот уже почти двадцать лет отказывались получать турецкое гражданство, считая себя гражданами несуществующей Ичкерии. Это заслуживало бы уважение, если бы не склонность чеченцев к криминалу. Эта проблема не стояла перед турецким государством в полный рост лишь потому, что чеченцы обычно в Турции надолго не задерживались, уезжали либо в Европу, либо в США, особенно молодежь.

Но они действительно могли бы сотворить такое – арендовать или угнать катер, взять несколько автоматов, и…

Если бы в этом во всем был какой-то для них смысл.

Какой им смысл это делать? Какой смысл им делать это сейчас? Почему именно сейчас им потребовалось развязывать бойню русских? На что они рассчитывали?

– Разрешите, эфенди.

В дверь протиснулся инспектор Адам Озкан, он был такой огромный, что с трудом проходил в дверь.

– Да, что там у тебя?

– Список гостей со свадьбы. Не обязательно полный, но…

– Где взял?

– Невеста обратилась в свадебное агентство. Не факт, что все были на том теплоходе, но…

…

– Двести пятнадцать человек.

Живыми выловили троих.

– Список у тебя?

– Да, эфенди.

Комиссар бегло просмотрел список, ногтем подчеркнул три фамилии.

Лидеры чеченской общины. Были приглашены на свадьбу и, скорее всего, были на этом корабле. Конечно, если выяснится, что они все трое под разными предлогами не пошли на свадьбу… это будет как признание вины.

Но что-то подсказывало комиссару, что они там были.

Версия о виновности чеченцев сыпалась на глазах.

– Адам, посмотри сюда. Отправляйся и выясни, живы ли эти трое.

– Да, эфенди.

Комиссар решился:

– А если они живы… тогда вот что. Запроси у телефонных компаний распечатки абонентов… все прибрежные вышки. Вчера… первая половина дня. Скажем, с девяти и до… часа дня.

– Эфенди, это же сотни тысяч фамилий.

– Плевать. И… никому не говори, что ты делаешь и зачем. Понял?

Раскрытие преступлений сейчас – это не гениальные озарения, это, скорее, работа с большими массивами данных.

Все мы оставляем следы. У каждого из нас есть мобильный телефон, мы звоним с него, отправляем СМС, делаем селфи, чекинимся в разных местах, выходим в социальные сети. Сейчас на многих зданиях есть камеры наружного наблюдения, потому что это дешево и этого требуют страховые компании. За дорогами постоянно следят камеры, они регулируют трафик, отслеживают нарушения правил дорожного движения и выписывают штрафы, просто следят за потоком. Каждый из нас в день несколько десятков раз попадает в поле зрения разных средств слежения и контроля, часто сам не зная об этом. И мало кто знает, как избежать засветок или хотя бы свести их к минимуму.

И потому сегодня лучший друг сыщика – это не напарник и полицейская ищейка, а компьютер с базами данных и средствами обработки изображений, позволяющими по нечеткому снимку составить фоторобот подозреваемого. В Турции работа полиции облегчалась еще и жестким контролем за оборотом мобильных телефонов и СИМ-карт.