Счастливая жизнь для осиротевших носочков

Потом наступает моя очередь. Жан говорит, что моему дубу несколько сотен лет и что под его тенью спал сам король Артур. Мне интересно, откуда такая уверенность, учитывая, что в этом лесу не меньше полутысячи дубов, но сейчас не лучшее время, чтобы обсуждать местную флору.

– Встречаемся за завтраком в половину девятого, – напоминает Крис. – Не опаздывайте! Опаздывать – признак посредственности.

Не отвечаю. Крису следовало предупредить нас о своей дурацкое затее! Принимаюсь карабкаться по деревянной лестнице. Мой чемодан весит как мертвый осел – и это при том, что, следуя указаниям Криса с точностью до буквы, я взяла с собой только необходимое. С облегчением вздыхаю, оказавшись на деревянной площадке, которая ютится между огромными ветвями дуба. Справа вижу совершенно прозрачную круглую палатку, слева – деревянную кабинку. Открываю дверь и понимаю: это уборная. Включаю свет. Минималистично и чисто. Выключаю свет и забираюсь в свою палатку. Отопление и правда есть. На толстом ковровом покрытии лежат удобный матрас и теплое одеяло. Есть низенькая полочка, на ней несколько книг. Сюда можно положить личные вещи. Это небольшой, но очень уютный вариант кемпинга класса люкс. Вздохнув, переодеваюсь в спортивные штаны и футболку, которые служат мне пижамой, и развешиваю свою мокрую одежду.

Оставив на ночном столике бутылек со снотворным, обезболивающее и бутылочку воды, принимаюсь распаковывать чемодан. Ровной аккуратной стопкой складываю одежду на полочке. Потом застегиваю молнию чемодана и ставлю его в угол.

Сажусь на матрас, не зная, чем себя занять. Здесь нет сети, нельзя ни полистать ленты соцсетей, ни попереписываться с Анджелой. Мне даже в голову не пришло взять книгу. До того, как отключат свет, остается сорок пять минут. От полной безысходности включаю ноутбук и начинаю работать над отчетами, но примерно через десять минут аккумулятор садится. Я его не заряжала, а розетки в палатке нет. Снова вздыхаю и ложусь на матрас. Мне не по себе. Лампа бросает на ковер желтый круг света. Не знаю, чем себя занять. Я не люблю бездействовать. И тишину я тоже не люблю. Она заставляет меня думать о разном. Машинально поглаживаю браслет. Как ни странно, я не чувствую ни опасности, ни беспокойства, словно сам древний дуб защищает меня своими необъятными ветвями. Смотрю на пузырек со снотворным, стоящий на ночном столике, и нерешительно замираю. Потом закрываю глаза и слушаю шелест дождя, уханье совы и шорох качающихся на ветру ветвей.

Дневник Алисы

Лондон, 12 марта 2012 года

Привет, Брюс!

Давненько я тебе не писала… Последнее время Скарлетт звонит каждый вечер. Она в панике из-за происходящего (видимо, осуществление мечты всей ее жизни вызывает у нее больше стресса, чем все трудности, с которыми она сталкивалась ранее). Скарлетт почти закончила работу над альбомом. В Америке демоверсии четырех ее песен встретили с большим энтузиазмом, и звукозаписывающая компания решила сделать на нее ставку. Я боялась, что Оливер разозлится из-за многочисленных звонков моей сестры, но несколько дней назад он заметил:

– Что ж, по крайней мере, теперь ты говоришь не только о беременности.

Мама не верит, что у Скарлетт что-нибудь получится. Она думает, что этот альбом обернется полнейшим провалом, о чем не преминула сообщить. А вот я думаю совсем иначе. И если бы ты, Брюс, знал мою младшую сестренку так, как ее знаю я, ты бы со мной согласился. Не завидуй, но я уверена, что скоро Скарлетт станет намного известнее тебя. В любом случае, мама всю жизнь считала, что Скарлетт никогда ничего не добьется.

Доказательством этого стал вечер, который я никогда не забуду. Я заканчивала учебу в престижном Университете Брауна, где была одной из немногих счастливиц, получивших полную стипендию. Во время летней стажировки в бостонском банке я скопила немного денег и, прежде чем вернуться в Провиденс и отучиться последний год в университете, решила пригласить Скарлетт с мамой в ресторан. В то время Скарлетт трудилась не покладая рук: с семи утра до четырех пополудни стояла на кассе в супермаркете, по вечерам и выходным работала официанткой, а большую часть ночей проводила за гитарой, с небывалой решительностью играя или сочиняя музыку. Я не видела Скарлетт с весны. Все лето я вкалывала и знала о ее жизни только то, что рассказывала мама. Мама частенько жаловалась, что Скарлетт тяжело содержать и что у нее слишком большие амбиции; жаловалась на ее ослиное упрямство и на мальчиков, которых она приводила домой и которые почти всегда были разными. Я не смогла связаться со Скарлетт, поэтому попросила маму передать ей, что я возвращаюсь домой, чтобы мы могли поужинать втроем. Мама сказала, что Скарлетт занята.