Счастливый доллар

Ладно, увлекся я снова, извините. По фактам если, то наша четверка преспокойно добралась до машины, которую спрятали за милю до фермы. А чтобы дружки не заблудились в тумане, Бонни им сигналила. После все они отправились в Хиллсборо, и подонков на свободе стало четверо.

Только я вам скажу, Гамильтон недолго благодарность к освободителю испытывал, уже через неделю слинял из банды. Ну а чем он кончил, так вы про то лучше меня знаете. И не буду притворяться, что не рад подобному-то финалу. Я так считаю, что выше всего закон. А если закон побоку, то порядка не будет. А значит, чтобы порядок был, надо тех, кто закон не чтит, к порядку призвать.

Пусть даже через Истхэм или стул электрический.

И о том, что застрелил эту парочку, Бонни с Клайдом, ничуть не жалею.

Интерлюдия 10

Предсмертные показания майора Кроусона.

«Меня зовут майор Дж. Кроусон. На тюремной ферме Истхэм меня называли «Длинными руками» или «Защитником». Утром 16 января 1934 года Олин Боузмен и я конвоировали первую бригаду заключенных. Я ехал верхом перед колонной, а Боузмен шел сбоку. В 7.15 Боузмен подошел ко мне и сказал:

– Рэймонд Гамильтон что-то прячет.

– Ты уверен?

– Да, сэр.

Больше мы ничего не успели сделать. Джо Палмер, который шел рядом с Гамильтоном, вытащил автоматический пистолет 44-го или 45-го калибра. Палмер выстрелил в меня, но не попал. И тогда он сказал:

– Не пытайтесь ничего сделать, мальчики.

Прежде я никогда не применял оружие в отношении кого-либо из заключенных. Однако в нынешней ситуации мне следовало ответить. И тогда Джо Палмер выстрелил в меня. Было очень больно. Но я сумел добраться до лагеря и сообщить капитану о побеге.

Да, я уверен, что именно Джо Палмер застрелил меня».

Он не приехал, а пришел. Со стороны леса и тогда, когда Семен и Сергей почти отчаялись кого-нибудь дождаться. Сначала они услышали собачий лай, а потом и увидели, как по дороге поднимается человек в зеленой военной форме. Шел он тяжело, опираясь на длинную палку и то и дело поправляя огромный рюкзак за спиной, но все же сейчас в нем не осталось ничего старческого.

– Я сам, – шепотом сказал Семен, и Сергей, кивнув, отступил в тень комнаты.

В тот же миг в окно постучали и веселый голос спросил:

– Есть кто дома?

– Есть! – откликнулся Семен. – Заходите, гостем будете.

– Да лучше ты выйди, добрый молодец. Разговор к тебе имеется. Серьезный.

Почуял засаду? Или просто перестраховался на всякий случай? Семен, сунув пистолет за ремень, вышел во двор. Гость его незваный сидел на колоде и курил. Знакомая собачонка разлеглась у ног, вывалив язык. Дышала она сипло, с натугой.

– Болеет. И старая уже. Усыпить думаю, да все жалко, – сказал человек, протягивая руку. – Ну давай знакомиться. Меня Пантелеем звать.

– Семен.

– Это я знаю. Семен Семенов. Бывший спортсмен. Бывший мент. Бывший детектив. Бывший-бывший, тут я лучше тебя знаю.

Убьет. И почему-то не сомневается, что убить выйдет. И наглость такая вызывает оторопь.

– Скажи честно, Семен Семенов, это ты деньги спер? – поинтересовался Пантелей, закидывая ногу на ногу. – Только в глаза гляди. Когда в глаза глядят, то оно сразу видно, кто и об чем думает.

Пустота и мертвота. Как будто этот, оседлавший колоду, поигрывающий топором человек и не человек вовсе.

– Не я.

– А Олежку нашего ты убил?

– И его не убивал.

– Ну надо же, какой хороший человечек. И денег не брал, и убивать не убивал. В раю-то тебя, такого славного, заждались небось. Ну да ничего, скоро попадешь…

Пистолет он вытащил так, как вытаскивал портсигар, неспешно и небрежно, уверенный, что не остановят.

– Дернешься – стрельну, – предупредил Семен. – Не один ты с пушкой.