Счастливых бандитов не бывает

– Не, пацаны, как же так? – неуверенно проговорил Мокей. – Что мы такого сделали? Ну, выпили по сто грамм… Так разве за это выгоняют? За что на нас так обозлились?

– Да я на тебя не злюсь, – объявил Гарик спокойно. – Просто перестраиваться надо на новый лад. Без обид, Мокей.

Молчание. Кащей и Лучина сосредоточенно рассматривали паркет. Остальные тоже смотрели в сторону. Но всем явно не нравилось происходящее.

– Ни хрена себе – без обид! – Степашка, скрипнув зубами, пошел к выходу. Следом за ним с потерянным видом вышел Мокей.

Гарик выдержал паузу и сказал:

– Вот и ладно. Если «по чесноку», так им самим надо было свалить, без моих напоминаний.

Подумав, он добавил:

– Старый и больной волк подыхает вдали от стаи. Я так думаю, пацаны.

Корнилов-младший, приподняв бровь, спросил:

– Это ты у Каскета научился?

Гарик бросил быстрый взгляд, натянуто засмеялся и сказал:

– Я сам кого хочешь научу!

* * *

Через неделю после изгнания ветеранов Гарик обвинил обоих братьев Корниловых в присвоении части общаковых денег. Суд был скорым – Корниловым тоже было предложено покинуть ряды речпортовских. Братья уйти по-мирному не захотели, и в дело вступила молодая поросль – Дубровский, Водолаз и Сержант со своими бойцами. Когда на стрелке у Цыганского озера младшему Корнилову пробили битой череп, старший сам отказался от всяких претензий, и оба уехали из города. Вскоре куда-то исчез Лучина. В порту говорили, будто он отправился в Казань к родственникам, хотя ни о каких своих родственниках Лучина никогда не распространялся, ему даже по телефону никто не звонил, кроме своих же речпортовских пацанов.

Тем временем Гарик активно набирал в команду молодых бойцов, а Дубровского и Водолаза поставил своими заместителями, и теперь они командовали остальными бригадирами. На легальную часть работы пришли подтянутые секьюрити с лицензиями на оружие. Из старой гвардии остался один Кащей, который быстро утратил всякое влияние и даже на попойку по случаю дня рождения Гарика зван не был, чтобы не болтал спьяну лишнего.

* * *

Несколько недель прошли в томительном ожидании. Поздняя осень полностью вступила в свои права – почти вся листва пожелтела и облетела, часто шли дожди, по унылому серому небу плыли безрадостные темные облака. Гарик томился, ломал себе голову: получится? Не получится?

Наконец, Каскет дал отмашку.

– Езжай, там тебя ждут. Только смотри: все от тебя зависит!

Всю дорогу до Москвы Гарик не выходил из купе. Валялся, ел и пил то, что приносили из вагона-ресторана, дремал и смотрел на iPаdужастики. iPаdон купил после визита к Каскету – точно такой же, как у его секретарши. Только не белый, а черный. Хотя работать на нем еще не научился – только кинуху включать.

Самолетом всего полтора часа: взлетели, пообедали, приземлились. Трястись в поезде Гарику было не в кайф, даже в вагоне «СВ». Но с «пушкой» в самолет не пустят, а без «пушки» стремно. Кто знает, как там все обернется… Может, вообще Каскет его на убой отправил…

Когда глаза уставали от экрана, он смотрел в окно, на пробегающие мимо деревья и столбы, потом – на огоньки фонарей в темноте. Впервые за долгое время Гарик речпортовский остался наедине с собой. Обычно всегда кто-то рядом трется – охрана, пристяжь или Алевтина какая-нибудь. А сейчас – никого. Он взял одного Евгения. Не нужны ему в Москве ни Степашка, ни остальные. Никаких свидетелей… А у нового парня рот на замке. Всю дорогу он стоит в коридоре, у двери, или сидит в соседнем купе, готовый выскочить в любую минуту. Хорошо, что вагон полупустой.

Гарику было неуютно. За окном совсем стемнело, фонари рисовали в купе бегущие линии, похожие на стрелки часов. При этом время как бы остановилось. Монотонно стучали колеса: тук-тук, тук-тук, тук-тук… Блить. Гарик подумал, что это вполне может быть ловушка, хитрый и тонкий расчет. Каскет уберет его чужими руками и тем ослабит речпортовскую организацию… Карпета он уже как-то приструнил… А без речпортовских и нахичеванских подмять под себя Тиходонск гораздо проще…

Тук-тук, тук-тук… Он провалился в тяжелый сон. И сразу же увидел, как люди в масках с двух сторон распахивают двери его «линкольна» и стреляют из автоматов… И все последующие видения были на ту же тему, Гарик вскрикивал и просыпался. Однажды Евгений даже постучал в дверь и спросил: все ли в порядке?

…Утром Гарик – невыспавшийся, нервный, вышел на перрон Казанского вокзала. Обочины железнодорожного пути были завалены снегом, морозило конкретно, аж треск стоял. Это лишний раз подчеркивало, какая пропасть разделяла столицу и дождливый туманный Тиходонск во всех смыслах, даже в климатическом.

Вышли на площадь, Евгений подогнал мотор, загрузил в багажник сумку с донскими дарами: банками с черной икрой, истекающими жиром рыбцами и огромными цимлянскими лещами, исчезающей и занесенной в Красную книгу шемайкой.

– Давай в «Космос»! – с видом бывалого москвича приказал Гарик шоферу.