Считайте это капризом…

Марина же поднялась, отряхнула платье и поздравила себя с очередным приключением. Ничего не скажешь, отдыхала она на полную катушку. Чего с ней только не случилось за одну-разъединую неделю! И только она так подумала, как из кустов снова возник Полковник и развел руками:

— Сбежал, гад… Много денег-то было в сумке?

— Все, — просто ответила Марина, — а еще документы и обратный билет.

Полковник нахмурился:

— Ну, деньги, сколько бы их ни было, дело наживное, билет — тоже не проблема, а вот документы — это уже посерьезнее. Вы хоть грабителя рассмотрели?

Марина отрицательно покачала головой.

Полковник тяжело вздохнул:

— Ну что ж, тогда идем.

— Куда? — опешила Марина.

— Куда-куда, милиционера искать, если они здесь водятся вообще…

— Водятся, — авторитетно заверила его Марина, почувствовавшая себя вдруг значительно увереннее.

Действительно, ей ли было этого не знать!

* * *

Сержант, дежуривший на набережной, отнесся к Марининым приключениям удивительно хладнокровно. И даже посетовал:

— А чего вы по темноте пошли?

— Хотела дорогу сократить, — призналась Марина и потупилась, благодаря чему в очередной раз разглядела жирное пятно на платье, прямо на животе. Нет, сегодня ей решительно не везло!

Сержант недовольно пробурчал под нос: «Сокращают дорогу, сокращальщики» — и, движимый чувством долга, обследовал место происшествия. Добросовестно облазил кусты, после чего долго обирал репейники с форменных штанов и приговаривал:

— Эти мне отдыхающие! Как будто их с луны засылают, ходят — варежки раскроют, а потом спрашивают: что же мне теперь делать?

— И что же мне теперь делать? — эхом повторила Марина. Чем-чем другим, а оригинальностью она точно не отличалась.

— Идти в милицию и заявление писать, что же еще…

— Прямо сейчас? — спросила Марина.

— Хоть сейчас, хоть завтра, — ответил сержант, давая понять, что дело настолько безнадежное, что от времени ее визита в милицию практически ничего не зависит. И еще прибавил, задумчиво почесав затылок:

— Документы, может, и найдутся, а вот деньги вряд ли. Это я вам по опыту говорю. — И опять забрюзжал:

— Ну есть же освещенная дорога через набережную, так нет, им бы все по кустам да кушерям… И эти тоже, хоть бы огородили строительную площадку… Мало что грабят, а то еще какому-нибудь торопыге кирпич на голову свалится или еще что, а ты потом разбирайся.

Здорово у него получалось. Явно просматривалась прямая зависимость между количеством заброшенных строек и уровнем преступности. Причем обратно пропорциональная. Но Марине от этого не полегчало. Она уже была близка к тому, чтобы от души разреветься — и зачем она только позарилась на эту горящую путевку?! — когда кто-то осторожно взял ее за локоть. Полковник-то, оказывается, еще не ушел, он стоял за ее спиной и наблюдал за бурной деятельностью «опытного» сержанта.

— Ну что, едем писать заявление? — предложил он.

Марина не нашла в себе сил отказаться. В иной обстановке она наверняка сочла бы такую заботу о ней подозрительной, но сейчас, совершенно потерянная, она приняла ее как должное.

Полковник быстро поймал такси, и уже через десять минут они предстали пред ясные очи дежурного по местному УВД. Он, кстати, был все тот же: именно с ним Марина имела дело пару дней назад, когда встретила на рынке женщину в платье Кристины.

Дежурный тоже ее узнал:

— А, это вы? Опять видели что-нибудь подозрительное?

Марина заметила удивленный взгляд Полковника и готова была сквозь землю от стыда провалиться. Что он о ней подумает? Что она какая-нибудь авантюристка?

— У меня сумку украли, — выдавила она из себя.

Дежурный, похоже, не удивился, только деловито осведомился:

— Где?

— На набережной, возле стройки…

— Понятно, — невозмутимо отозвался дежурный. — И что было в сумке? Марина всхлипнула:

— Деньги, обратный билет до Москвы и документы.

— Все ясно, джентльменский набор, — вынес вердикт дежурный и сунул ей лист бумаги:

— Пишите заявление.

Марина взяла бумагу и прошла к стоящему у стены столу. Тут силы ее оставили, она позорно заревела, хотя у нее при себе не было даже носового платка, чтобы вытереть слезы и размазанную вокруг глаз тушь, он ведь остался в украденной сумке. Полковник, не говоря ни слова, полез в карман и достал свой платок, которым мужественно пожертвовал. А потом довольно долго ждал, пока она успокоится, а когда она кое-как взяла себя в руки, сидел рядом и подсказывал, что именно ей следует писать в заявлении.

Когда с формальностями было покончено, он осторожно, словно она могла рассыпаться от дуновения ветерка, свел ее с крыльца и отвез на такси до пансионата. Марина, все еще хлюпая носом, выгрузилась из машины, рассеянно поблагодарила своего нежданного друга и медленно пошла к себе.

— Спокойной ночи! — пожелал ей вслед Полковник.