Считайте это капризом…

— Пожалуйста, пожалуйста. — Павел Николаевич нацепил очки и зашуршал своими бумагами. — Вот! — Он протянул Марине анкету Кристины-Валентины.

Марина, не испрашивая разрешения, взяла с директорского стола ручку и чистый лист бумаги, аккуратно переписала из анкеты интересующие ее данные и поднялась со стула.

Директор беспокойно заелозил:

— Так вы сейчас прямо к ней? В смысле к Машке?

В ответ Марина только загадочно блеснула глазами. Не прощаясь, вышла из кабинета, сделала пару шагов и вернулась, чтобы проверить пришедшую ей в голову очередную крамольную мысль.

— Послушайте, — спросила она, — это не вы случайно пару дней назад рылись в моих вещах?

— Что? — Директор прямо остолбенел.

Марина спокойно пояснила:

— Кто-то рылся в моих вещах. Мне кажется, что-то искали.

— Клянусь, я тут ни при чем, — он даже положил руку на сердце. — Да зачем бы мне это делать? А вы… вы почему не поставили в известность дежурную по этажу?

— Почему же не поставила, поставила.

И тогда последовал традиционный вопрос:

— У вас что-нибудь пропало?

— В том-то и дело, что ничего!

— Я разберусь, я разберусь, — пообещал директор, торопливо собирая анкеты, которые все еще в беспорядке валялись на полу.

Глава 14

ЧЕМОДАН КРИСТИНЫ

«Ну и куда теперь? — спросила она себя на ступеньках пансионата. — На пляж?»

Потопталась, потопталась и махнула в сторону, диаметрально противоположную пляжу, к остановке двадцатого автобуса. Ждать его пришлось минут пятнадцать, и все это время Марина ругала себя распоследними словами за то, что опять занимается не тем, чем следовало бы. Вот вернется она в Москву, явится на работу, а там ее начнут расспрашивать: что да как? И что она ответит? Что вместо того, чтобы терпеливо поджаривать бока под южным солнышком, она по собственной инициативе совала нос в чужие дела, буквально на каждом шагу влипала в истории и еще… еще закрутила сомнительный роман с типом, который на следующий же день отбыл в свою суровую мужскую жизнь и теперь уже, наверное, забыл о ней и думать. Марина упрямо тряхнула головой и приказала себе не вспоминать о каперанге. Какой смысл? Одно расстройство!

Тут подкатил одышливый и скрипучий двадцатый автобус, в который она загрузилась следом за горластыми местными тетками, умудрившимися еще в процессе посадки обменяться приветствиями и новостями. Влезла и с ужасом вспомнила, что у нее ни копейки. Вот черт! А вдруг контролеры нагрянут? Сыщица, которая отправляется на дело зайцем, — очень оригинальное решение! Впрочем, у тех, что занимаются сыскной деятельностью официально, кажется, бесплатный проезд в общественном транспорте. Не потому ли они ничего не делают, предоставляя эту почетную обязанность ей, Марине? И как только Марина так подумала, с ней произошло что-то совершенно невообразимое: вместо того чтобы расстроиться, она развеселилась! Она и не заметила, как в ней проснулся отчаянный чертенок, последние двадцать лет тихо дремавший где-то на дне души.

Контролеры так и не пожаловали, и Марина благополучно добралась до конечной остановки. Местные тетушки, кстати, почти в полном составе выбрались вместе с ней. Марина вышла из автобуса, оглядела местность, представляющую собой длинную, тянущуюся буквально до линии горизонта улицу, застроенную добротными одно — и двухэтажными домами, на ближайшем из которых она рассмотрела номер — 173. Она даже присвистнула: а где же тогда шестнадцатый? Пришлось спросить у девочки лет двенадцати, сидевшей на лавочке у ворот. А та махнула рукой:

— Вперед идите, почти до конца. Это возле Шоссейной. Вам надо было бы на пятом автобусе ехать, оттуда ближе. Марина девчонку поблагодарила, а директора мысленно обругала: это он ей посоветовал ехать на двадцатом. Может, специально? Чтобы она выдохлась и плюнула на все это дело? А какую Шоссейную имела в виду девчонка? Неужто ту, на которой проживала та самая бабенка, что разгуливала по рынку в платье Кристины, а потом продала его другой — из ресторана? Сомнительно, чтобы в таком небольшом городишке были две улицы с одинаковым названием.

Марина вся выдохлась, пока дошла до дома номер шестнадцать. Пить хотелось мучительно, и она задержалась на углу у колонки, хлебнув холодной воды прямо из-под крана. Ей сразу полегчало, а на ум пришла вполне здравая мысль: с чего она взяла, что эта самая несовершеннолетняя Машка сидит сейчас в своей времянке и дожидается, когда к ней пожалует одна столичная дуреха со своими дурацкими расспросами? Она небось времени даром не теряет и с утра до ночи пропадает на море.