Screenplay 5. Забывшая

Он сжал мою руку в своей большой ладони так, словно она была единственным утешением. У меня щемило сердце, но я не знала, что сказать, и не знала, как поддержать его. Любые приходящие на ум слова казались глупыми и неуместными, а весь ужас моего положения сразу же померк на фоне его горя. Он только что потерял мать и ещё не успел оправиться. В то время, как ему самому нужна поддержка, он вынужден возиться с больной женой, по утрам принимающей его за чужака. Даже стыдно стало и как-то совсем уж неловко. Мы молчали, слушали океан, ловили тёплый морской ветер, обдувающий, успокаивающий, наши напряжённые лица. Наконец Артём вздохнул, заморгал, словно избавляясь от наваждения, посмотрел мне в лицо. В его взгляде больше не было горя и боли. Вытесненные стремлением жить дальше, они уступили место светлой печали, глаза подёрнулись дымкой ностальгии.

– Знаешь, она ведь очень тебя любила, считала тебя родной дочерью.

Теперь и я ощущала горькое чувство утраты. Я потеряла кого-то, кто меня любил. Как страшно, что у меня не осталось ни одного воспоминания о той, которой я была дорога и которая была дорога мне. Мне не привыкать терять близких людей, но…

– Так жаль, что я её не помню!

– Я знаю, любимая, знаю. У вас были очень хорошие отношения, ты называла её мамой.

– Мамой… А как её звали?

– Надя. Надежда Борисовна. Вы очень любили проводить вместе время, болтали, смеялись, ездили по магазинам, ходили в салоны. Единственное из-за чего вы спорили, – это дети.

– Дети?

– Да, наши дети. Мама говорила, что хочет внуков, а ты отвечала, что ещё не время, что мы с тобой хотим пожить для себя.

– А ты что говорил?

– Сначала я был согласен с тобой, но потом встал на сторону мамы. Я хотел детей. Очень.

– Но я была против? – спросила я осторожно.

– Ты согласилась. Мы работали над этим какое-то время, но у нас ничего не получалось. А потом ты попалась, и мы уехали сюда. Я надеюсь, что очень скоро мы возобновим наши старания.

Я дёрнулась, холодок пробежал по спине.

– Прости, – Артём снова поймал мою ладонь, – не хотел тебя напугать. Я говорю лишь о том, что надеюсь, что ты скоро вспомнишь меня и всё станет как прежде. Конечно, я не буду настаивать на чём-то, чего ты не захочешь сама.

– Ясно.

Как же всё-таки тяжело мне даются разговоры с ним! Утренние обсуждения теперь казались детским лепетом по сравнению с тем, о чём приходилось говорить сейчас. Что же ждёт меня дальше? Я высвободила свою руку, взяла приборы.

– Как это вышло?

– Что?

– Ситуация. При каких обстоятельствах я упала с лестницы?

– Мы собирались ехать по магазинам, ты расчёсывала волосы у зеркала, когда я вышел во двор. Тебя долго не было, я занервничал и пошёл обратно в дом. И нашёл тебя возле лестницы без сознания. В этом тоже я виноват, я снова оставил тебя одну.

– Перестань, Артём! Ты же не можешь контролировать каждый мой шаг.

– Могу.

– Хэлло-о-о, мадам! – протянул скрипучий голос у меня над ухом.

Первое, что я увидела, обернувшись, это широко улыбающийся рот без половины зубов, заискивающе-умоляющие глаза, потом костыль, а затем и отсутствие одной ноги. Передо мной стоял нищий калека с протянутой засаленной бейсболкой кверху дном.

– Не обращай внимания, Лу, – взял меня за руку Артём. – Их тут много таких ходит. Жертвы режима Пол Пота, подорвались на минах.

– Мы можем дать ему что-нибудь? – спросила я, с трудом отрывая взгляд от пустой штанины.

– Не стоит. Запомнят твою щедрость, потом не отвяжутся. Будут подходить каждый день и просить ещё и ещё. Просто не обращай…

– Хэлло-о-о, мадам, – калека слегка качнул своей бейсболкой перед моим носом, с трудом устояв при этом на одной ноге.

– Иди! Иди отсюда! – рыкнул на него Артём.

– Артём! Как ты можешь?! Неужели тебе не жалко инвалида?

– Раньше я подавал им, Лу. Мы подавали. Поверь, у них нет ни стыда, ни совести. Как только почувствуют слабину, встанут над душой и будут стоять. И ещё куча таких же наползёт, они знаешь, какие глазастые! Поесть спокойно не дадут!

Я проводила взглядом удаляющегося к соседнему столику калеку и повернулась к своей тарелке. Немного помедлив, ковырнула рыбу.

– Ты говоришь, их много? Подорвавшихся на минах?

– Да уж хватает. Здесь же на протяжении тридцати лет шла гражданская война. Жуткое время… Люди жили спокойно в своей стране, пока к власти не пришло чудовище и не начало рубить всех направо и налево. Пол Пот хотел создать аграрное государство, выгонял всех из городов на поля выращивать рис. Ему нужны были рабы, интеллигенция уничтожалась – врачи, учителя, работники умственного труда, все те, кто не был задействован в сельском хозяйстве. Даже если кто-то просто носил очки, его тоже убивали. Чтобы не тратить патроны, людей рубили мотыгами… В землю закопали миллионы мин и снарядов, их до сих пор не все нашли и обезвредили. Калек тут много, к ним нужно просто привыкнуть, они тысячами подрывались на минах, люди по сей день оставляют в лесах и полях свои руки и ноги.

– Артём! Здесь что, опасно ходить по улицам?