Screenplay 5. Забывшая

Меня терзало ощущение, что прежде я была занята каким-то важным делом, которое занимало все мои мысли и про которое я забыла теперь. Порождало его чувство постоянной тянущей пустоты, чувство того, в моей жизни чего-то очень и очень не хватает. Несколько раз принималась плакать. Размазывала слёзы по щекам и не могла понять: почему я плачу? По какому поводу? Начинала чувствовать себя глупо, и это чувство собственной неразумности было тем единственным, что хоть немного отрезвляло и успокаивало. Я придумывала для себя массу разных идиотских и не очень занятий, чтобы хоть чем-то заткнуть сквозящие бреши в своей нестабильной психике, однако противное до костей пробирающее ощущение голой пустоты никуда не исчезало. Оно всегда было внутри, как бы я ни исхитрялась замаскировать его.

– Не представляю, как можно вот так в одночасье собраться и покинуть насиженное место, не взяв с собой ничего? – вздыхала я, разочарованно перебирая скудное содержимое коробки из-под сигар.

– Пока мы с тобой в спешке собирались, наши друзья уничтожали документы, жёсткие диски, флешки. Всё, что несло хоть какую-то информацию о нас. Всё, что мы с собой прихватили, лежит здесь. Ничего, Лу, не переживай, наделаем новых фотографий.

– Ага…

Когда он уезжал по каким-то своим или нашим делам, я чувствовала себя свободнее, ходила по комнатам, как унылое привидение, подолгу стояла возле окон, глядя пустыми глазами на чужой для меня двор. Это так странно, когда за стенкой никто не живёт, и не ходит, и не стучит. Ни справа, ни слева, ни сверху, ни снизу. Никого. Нигде. Будто одна в целом мире. Холодное, несмотря на постоянную жару, чувство, непривычное и пугающее. Иногда, не очень часто, я выходила погулять в сад, сидела возле декоративного фонтанчика, смотрела как рвёт радугой мраморного дракона. Буквально. Лучи солнечного света преломлялись изрыгаемыми потоками брызг и превращались в маленькую радугу.

По сути, всё, что я теперь могу о себе вспомнить, можно уместить в ящик размером с небольшой гроб. И похоронить. Всё равно эти воспоминания никак не увязываются с нынешней реальностью, а значит, не очень-то и нужны.

Мы много гуляли по городу или по пляжу, но о прошлом разговаривали мало. Я почему-то никак не могла заставить себя довериться Артёму, почему-то мне казалось: что бы он ни начал рассказывать, правды в его словах будет немного. В основном обсуждали происходящее вокруг нас, архитектуру, погоду, местных жителей и их нравы, ходили по магазинчикам, покупали разные безделушки в дом и одежду для меня.

Вечерами прощались и расходились по своим комнатам. Потом я долго лежала в своей кровати, перебарывая страх засыпания, всё ещё боялась не вспомнить на следующее утро то, что было сегодня. Как только глаза слипались, как только я проваливалась в блаженное забытьё, этот страх снова выдёргивал меня на поверхность. Засыпала я лишь тогда, когда сил бороться уже совсем не оставалось. И тогда в моей голове вспышками мелькали яркие образы, проносились, как кометы по небу. Иногда они затягивали меня в себя, в вязкую неразбериху, в жуткий бедлам сна. Иногда я слышала чей-то голос, тут же просыпалась, но никого рядом не было, однако голос какое-то время продолжал звучать в моей голове, непонятный, приглушенный и будто бы на чужом языке. В такие моменты мне становилось жутко, казалось, будто так мои сны стремятся проникнуть в реальность.

Я вздрогнула и открыла глаза. На кровати кто-то сидел. Женщина. Тёмный силуэт на фоне темноты.

– Кто вы? – прошептала я, прижимая к груди одеяло.

Голова её шевельнулась, но ответа не последовало. Она внимательно изучала пустоту впереди себя, до меня ей не было никакого дела. Я не видела лица, но её фигура и осанка напоминали мне кого-то… Кого-то очень знакомого, очень близкого.

– Кто вы такая? – повторила я уже громче.

Голова её чуть опустилась и повернулась немного в мою сторону, будто она рассеянно соображала, не послышался ли ей мой голос. Теперь я видела её профиль, видела, как опускаются и поднимаются ресницы.

– Эй… – позвала её одними губами.

Она посмотрела мне прямо в глаза, и от этого взгляда меня пробил озноб. Я так часто вижу эти глаза! Эти чужие, но принадлежащие мне глаза! Это она – женщина из зеркала!

Она поняла, что я её узнала, и снова отвернулась к своим мыслям.

Почему так холодно? Я же не включала на ночь кондиционер! Воздух вдруг стал непригодным для дыхания, будто в нём летала ледяная крошка. Я старалась не дышать им и молча дрожала под одеялом, а она сидела на дальнем конце кровати и не обращала внимания ни на меня, ни на мои терзания. От неё исходил этот могильный холод, и мне было страшно, страшно от того, что, если она снова обернётся, я увижу кишащие червями пустые глазницы и белую оголённую кость вместо лица.

– Пожалуйста, уйди! – попросила я, стараясь ничем не выдать своего страха.

– Я уже ушла, – сказала она тихо.

– Нет! Ты сидишь тут! В моей спальне! – в моём голосе появились истеричные нотки.

Она снова повернулась ко мне, печально улыбнулась, потеребила краешек простыни.

– Я ушла, – повторила она и поправила волосы.