Сделай что сможешь. Начало.

Через три дня, закончив крышу сарая, взялся за разбирательство с золотишком. Надо успеть осмотреть Волчий ручей до холодов, а то, когда снег падать начнёт, в воде уже особо не побрязгаешься. Спилил приглянувшуюся сосну новой пилой – ох класс, приятно хороший инструмент в руках держать. Выпилил чурбачок нужных размеров, расколол его надвое и принялся выстругивать лоток для промывки золота, как учили. День мороки – и средство повышения нашего благосостояния готово. Что ж, завтра начнём разведку, пора вспоминать подзабытые навыки.

В студенческие годы у многих пацанов и девчонок в нашем институте любимым летним времяпрепровождением была работа в стройотряде. Основная причина – деньги, их студентам вечно не хватает, да и весело там. Тугрики, полученные за ударный физический труд, являлись отличным финансовым подспорьем почти весь учебный год. Если сильно не шиковать, то хватало и на одежду, и на развлечения. Я не стал исключением, жить на одну стипендию тяжело, а тянуть лишнее с родителей не хотелось, они и так чуть ли не каждый месяц посылки с провизией присылали.

Поэтому стройотрядовскому движению я отдался всей душой и с превеликим удовольствием. Три жарких лета стройки страны советов лицезрели мою взмокшую от пота спину, три гитары загублены мною тёплыми летними вечерами. Я жил и радовался жизни. Кто через это проходил, тот меня поймёт. Эх-х, молодость, время беззаботное! М-да-а... Но после четвёртого курса мне приспичило испытать что-нибудь новенькое, и рванул я с геологической партией в Сибирь, "за туманом и за запахом тайги". Видно, сказались красочные рассказы отца, опытного геолога. Как же, дремучая тайга, горы. Ёлы-палы, романтика и настоящая мужская работа в одном флаконе.

Честно говоря, нелегко пришлось, особенно вначале, но зато многому научился и в дальнейшем никогда об этой прогулке по бездорожью не жалел. Думаю, не будь её, я и с ювелирным бизнесом не связался бы.

Четыре дня с утра до вечера я ковырялся в ручье безрезультатно. Прошёл примерно километров двадцать – начал издалека и поднялся почти к самой бобровой запруде. Попадалась всякая фигня, мелкие полудрагоценные камушки, а золото – нет. Осталось пошарить у запруды, там к Волчьему какой-то другой ручеёк присоединяется. Ну а если уж и в тех местах пусто, то забрасываем это грязное дело до весны.

На пятый день, пообедав, отправился на осмотр, и тут наконец повезло: на последнем перекате попались первые крупицы золота. Отлично, завтра займёмся шурфовкой. Всю ночь проворочался, периодически просыпаясь, а утром вскочил вместе с Софой и, наскоро перекусив, рванул к ручью. Так спешил до него добраться, что чуть лопату на хуторе не забыл. Вприпрыжку примчался на отмеченное вчера место и, поплевав на руки, взялся копать первый шурф. Приближается момент истины.

Вообще-то, шурфовка – дело нудное и долгое: выкапываешь ровную глубокую яму, так называемый шурф, и периодически, слой за слоем, промываешь добываемую в ней землю. Таким образом довольно быстро можно оценить, есть ли у тебя под ногами россыпное золото, сколько его и на какой глубине оно залегает. Выкопал одну яму, пошёл копать другую, потом третью, четвёртую, и так, пока не определишь точное месторасположение россыпи.

Мне повезло, уже с пятого шурфа стало ясно, откуда в Волчьем ручье золотишко появилось. Небольшая лощина, по которой весело бежал маленький ручеёк, скрывала от людских глаз очень даже симпатичную золотую россыпь. Шлих в ней довольно крупный, и его много. Это радует. Следующим летом у меня будет чем заняться, если, конечно, всё удачно сложится.

Пройдя вдоль лощины и ручейка, по ней протекающего, я понял, что это, по сути, тот же Волчий ручей, просто из-за бобровой запруды и затопления окрестной территории он нашёл себе ещё одно русло. Сейчас напор воды здесь слабый, но, думаю, весной после паводка обязательно усилится. Весь оставшийся день я продолжал копать шурфы и промывал землю, приплясывая с лотком. Золотая лихорадка овладела моим сознанием. Вечером пришла Машка и увела на ужин.

На сообщение о моей находке Софа отреагировала спокойно. Глядя на щепоть добытого за день, она, задумчиво покачав головой, сказала:

– Да-а, золото веско28, а кверху тянет, – и, посмотрев мне в глаза, добавила: – Но может и всю жизнь отравить.

– Для нас, – я постарался выделить "нас", – оно не кумир, а средство осуществления наших замыслов.

– Дай-то бог, дай-то бог.

– Софья Марковна, что за пессимизм?

Она махнула рукой:

– Да жила себе потихоньку и уже боюсь, когда всё слишком хорошо.

– То ли ещё будет! – ухмыльнулся я. – Вам надо вспоминать наставления для благородных девиц.

– Это зачем же?

– Машку зимой учить станем. Общими усилиями сделаем из неё человека, – я подмигнул оторопевшей сестрёнке. – Меня тоже кое в чём подтянете.

Женщины, кажется, потеряли дар речи, сидят глазами хлопают.

– Да я помню почти всё. Разве что языки подзабылись.

– А каким языкам обучались?

– Немецкому, хфранцузскому, итальянскому, ну и по-аглицки немного могу.