Сделай что сможешь. Начало.

Встав утром, в первую очередь проверил бобровые края. Не дай бог там волки порезвились и схарчили какого-нибудь бобрика. Фантазия рисовала страшную картину: я тут, "па́нимаешь" ли, ползимы ветки рубил-таскал, подкармливал зубастиков, а серые, на готовенькое явившись, взяли и опустили нас на кучу рубликов. К запруде подходил настороженно, но там, к счастью, тишь и благодать. Волчьих следов не наблюдается, зато свежие следы моих подопечных нашлёпаны по всей округе. Да-а, голодно деткам без папки. Нарубил ворох веток и свалил их у ближайшего к запруде выхода, пущай отъедаются.

Первого апреля отметили именины и день рождения Машули – хорошо, когда они совпадают. Растёт малая, одиннадцать лет уже, однако. Народа набежало с обеих деревень не протолкнуться, и в основном мелочь до четырнадцати лет. Машка, конечно, заводила ещё та, но, думаю, такая популярность у неё нарисовалась главным образом из-за наших детских песенок. Она ведь из меня в месяц по две новые выдавливает, каждые выходные плачется: "Ми-иша, петь больше нечего". Ага, давай, братик, "сочиняй" свеженькое.

И полетели деньки дальше по накатанной дорожке. После поездки как серую пелену с глаз сдёрнули, все дела идут с огромным удовольствием и желанием. И по лесу бегается, и бизонов гоняется. А кругом весна в разгар входит. Красотища! Месяц пролетел словно один день, и вот в конце апреля мы снова начинаем сборы – нас ждёт и манит Красноярск. В очередную банную субботу договорились с дедом Ходоком о совместной поездке в Канск, ну а Машку опять на поруки оставляем.

Во время беседы с деревенскими увидел, как знахарка, услыхав о сильном пожаре в Устьянском, побледнела и выпала из общего разговора. Очень интересно! Постарался осторожненько выманить её из дома для беседы тет-а-тет.

– Софа, что случилось?

– Александр, мне надо тебе кое о чём рассказать.

– Я слушаю.

– По приезде в Канск нам следует заняться оформлением твоих документов.

– Каким ещё оформлением?

И тут мне поведали очередную занимательную историю из серии "Галина сказала". По словам старой лекарки, дворянство мне удастся получить лишь из рук канского городничего. Причём было сказано и когда к нему нужно обратиться: "Собравшись в путь и узнав о двух сгоревших домах в Устьянском, по дороге обязательно к нему загляни". Не понял юмора!

– А какая нам разница, к кому обращаться? У Александра Полтоцкого ведь все бумаги в порядке.

– К сожалению, это не совсем так. По бумагам, хранящимся у нас, ты сможешь стать дворянином только за большую взятку или по велению государя.

– Объясни.

– Видишь ли, ты, наверно, читал в выписке из метрики запись "незаконнорождённый".

– Да.

– Она есть у всех родившихся вне брака. И если при наличии одного отца можно добиться дворянства, то с одной матерью – нет.

"О сколько нам открытий чудных готовит" мама, ёшкин дрын! Ну Софа, ну... слов нет! Чёрт! В город переберёмся, займусь изучением законов данного времени, а то надоело постоянно в дураках ходить.

– А почему ты раньше этого не рассказала?

– Я надеялась, всё произойдёт значительно позже.

Ё-моё, она надеялась! Зашибись! Не пришлось бы мне с этим незаконным рождением в будущем задавать вопрос из фильма "Ширли-мырли": "Тётя-мама, скажи ты мне, как русский человек русскому человеку, я что, Изя Шниперсон?"

– Софа, у меня два вопроса. Ответь, пожалуйста, на них правдиво.

– Я всегда правдиво говорю.

Ага, но много чего не договариваешь.

– Ладно. Первый вопрос: какие ещё предсказания Галины я не знаю?

– Мне запретили тебе об этом говорить. Хорошее может не сбыться.

– Галина?

– Да.

– Понятно. Но на второй вопрос постарайся ответить. Знаешь ли ты отца покойного Александра?

– Да, знаю.

– Он русский православный дворянин?

– Да.

Фу-у, не Шниперсон. Уже легче.

– Отлично. Если вдруг столкнёмся с ним случайно, ты уж предупреди.

– Зачем?

– Чтобы знать виновника твоих несчастий и несчастий Натальи Полтоцкой.

– Ты хочешь ему отомстить?

– О нет! На фиг он мне сдался... То есть сам я его трогать не собираюсь, но если ты попросишь...

Софа, глядя куда-то вдаль, медленно покачала головой, и неясно было, что же она хотела этим сказать. Дальше скользкую тему никто из нас развивать не пожелал.

Подъезжая к Канску, я как-то нервно себя чувствовал. Да-а... давно дворянином не становился. На приём к городничему попали сразу. Красавица Софа, включив всё своё величественное очарование, шла напролом. Начинала беседу одна, оставив меня перед кабинетом. Пока ждал, весь извёлся. Но вот дождался: выглянула, лицо напряжено. Неужели облом?

– Александр, войдите.

Вроде не совсем. Я вошёл, поклонился. Меня поприветствовали не вставая, лёгким кивком. Серьёзный дяденька. Шикарные бакенбарды во все стороны топорщатся, при одном только взгляде на них в душе страх и почтение разгораются. А как усами шевелит, вообще жуть!

– Пётр Иванович, познакомьтесь: это Александр, о котором я говорила. Александр, это Пётр Иванович Сапожников, он решит вашу судьбу.

Очередной кивок и мой поклон.

– Я не стал бы утверждать столь категорично, уважаемая Софья Марковна, судьбу решает лишь Бог один, и немного мы сами.