Сделай это со мной снова (СИ)

Отпускаю его пальцы. Делаю пару шагов в сторону и падаю на разметавшийся стог.

Мое сердце все ещё колотится…

Плавая в эйфории разглядываю ясное небо. Грызу соломинку.

Цыган, опустив голову, таскает сено рядом со мной.

Хан, молча попсиховав, садится рядом. Не моргая смотрит вперёд.

Завис…

В порыве поднимаюсь, целую его в кромку уха. Утягиваю, вынуждая упасть на спину. Нависаю, разглядывая его лицо.

Трусь носом об его нос, желая смягчить.

Мне бы хотелось бывать с ним на конюшне. А так — останутся негативные эмоции и…

— Ну всё… За что ты так рассердился на меня?

Оскаливаясь, перехватывает зубами соломинку из моих пальцев.

— Я не люблю, когда моя женщина вредит себе, впадает в кому, умирает, — цедит он.

— Я не собиралась… Ты преувеличиваешь!

— Как давно ты пришла в себя?

— Ну…

Ну так можно вообще всю жизнь в мягкой комнате просидеть! — хочется возразить мне.

Но вместо возражений, я прижимаюсь к его губам своими, плавясь от собственной смелости. Мне кажется, я пьяна вдрызг!

— Нет… — двигаются его губы. — Ты наказана. Никаких поцелуев.

Теряя голову, хихикаю от азарта, засовывая свой язык ему в рот.

— Нет, Мия, — не сопротивляясь, но и не отвечая.

Как — нет?! Меня надо любить.

Перекидывая через него бедро, сажусь верхом.

Расслабляю его дурацкий галстук. Расстегиваю пару пуговиц. И жилетку. Жилетка — самая дурацкая. Либо пиджак без нее, либо она без пиджака. Но не все вместе!

— А как я ещё наказана? — улыбаюсь ему, ощущая себя так, будто дразню льва на сафари.

Успею ли "запрыгнуть в армированную машину" — большой вопрос!

Но под его стальной броней кипит и это манит…

Его вспышка эмоций — как неожиданный взрыв пороховой бочки, на которой я сижу. Бах!

С визгом от адреналина, оказываюсь мгновенно под ним. Беспардонно распятая! Его горячая ладонь высоко под юбкой. Он прижигает мне с рычанием по ягодице. Невыносимо остро впиваясь губами в шею.

Я проваливаюсь в солому глубже, паникуя от ощущения его тела сверху.

Это всё — слегка болезненно, щекотно и мурашечно одновременно!

И ещё один чувствительный шлепок.

— Ха-а-ан! — верещу я, задыхаясь и пытаясь брыкаться. — Хан! Стой!

— Я в тебя засуну плаг и выпорю, блять! — шипит мне в губы.

С собой он у него что ли этот загадочный пугающий "плаг"?!

— Очень глубоко и убедительно будешь каяться на коленях!

Пошлые ошпаривающие картинки вспыхивают помимо моей воли.

Боги! Да я ничего не могу вспомнить вообще подобного…

Отрицательно и панически мычу, чувствуя, как полыхает всё тело!

Он же просто рычит, да?! А так он… ласковый, да?.. Иначе, я бы не была с ним!

Заметив, спешащую к нам охрану, отпускает. Падает на спину рядом. Жуёт соломинку.

Истерично и быстро дышу. Цыган тыкается мне в живот мордой, собирая солому.

Скашиваю взгляд на смотрящего в небо Хана. Слегка распахнутые подрагивающие губы заставляют его профиль раскаменеть.

Отыскиваю в соломе его пальцы, сжимаю.

Бережно сжимает в ответ…

Во-о-от! Вот… Вот сейчас — верю.

Глава 23 — Шантаж, принципы и парный танец

Сняв весь зал в ресторане на Арбате, я с Костей и Назаром работаю за одним столиком, Мия и Ада сидят на стойке с коктейлями и болтают. Там притушен свет. Тихо играет музыка. Иногда я все равно отвлекаюсь на них от дел. Но прогонять их не хочется. Они делают атмосферу приятной.

— Отец занимается рудниками с полудрагоценными камнями. То, что попроще продает оптом. То что эксклюзивно — отдает мне. А я уже делаю из этого эстетику. Не могу ему дозвониться… — вздыхает Мия.

— Назар… — негромко бросаю я.

— Понял. Будем искать.

Ада сдвигает декоративную фигуру негритянки на барной стойке.

— А вот эти черные глянцевые статуэтки? — продолжают они болтать.

— Это женщины Нуба! Красивые, глянцевые, длинноногие. Нуба — классные… Там нет патриархата. Девочки сами выбирают мужей. Мужчины садятся в круг на ритуале. Девочка танцует голышом, а потом закидывает ногу на плечо тому, кого выбрала. И он не вправе отказать!

— Мне нравится! — хохочет Ада.

— Да… Одна дерзкая Лаик "женила" на себе папу. У него там остался сын. Мой брат Фахти. Жена, когда он уезжал, решила остаться в племени. У них свободные нравы… У Нуба очень черная кожа, но очень светлое сердце. Мы жили с ними несколько месяцев. Они учили меня танцевать свои танцы. Химба ещё очень красивые… Химба лечили меня окуриваниями.

. — От чего?

— От детскости, — хихикает Мия. — У них двенадцать лет — невеста! Грудь, попа, месячные… А мне было пятнадцать. Я была плоская и крошечная как ребенок. Они хотели, чтобы я выбрала мужем сына вождя. И я играла с их детьми. Шила им кукол. Учила их счету и английскому. Потом мы уехали на Мадагаскар.

— Покажи… — делает глоток из бокала Ада.

— Что показать?

— Ну как они двигают бедрами. Это какой-то космос!

— Ахах… Вот! — спрыгивает со стойки Мия. — У них иная проводимость нервных тканей… Другая пластика.