Сделай это со мной снова (СИ)

— Сказать можно что угодно. Но когда возникнет ситуация ты снова сделаешь так. Потому что для тебя существует только твое "хорошо".

— Уверяю — нет.

— Я не верю в клятвы лжецов. Даже если и влюблена в этого лжеца.

— И что мне делать?

— Вернуть в самое начало, чтобы ты мог сделать со мной это снова. Но сделать иначе…

— Это невозможно. Ты ставишь невозможные условия.

— Потому что, мы теперь — невозможны. Отпусти меня. Я готова до последней буквы соблюдать контракт. А как женщину отпусти. Ты делаешь мне только больнее…

Воздух горит в лёгких от внутренней ломки. Она все поняла про меня правильно. Есть только моё "хорошо". Я не умею им жертвовать. И сейчас это просто… самоизнасилование.

Давай, говори, Хан.

Протираю онемевшее лицо ладонями.

— Отпускаю. Уходи.

Достаю ещё одну сигарету, прикуриваю.

— Мне жаль… — уходит.

Глядя, как дым клубится вверх, слушаю ее удаляющиеся шаги.

Звук душит до темноты в глазах.

И кажется, кружится всё.

Вожу пальцами по пульсирующей ссадине на ключице. Боль больше не бесит.

"Жаль…" — какое бессмысленное слово.

Глава 49 — Негуманные аттракционы

Дни идут, я живу в оглушающей пустоте. "Жаль" — покинуло мой лексикон. Я ищу по ночам альтернативы.

Как и раньше, мой день начинается с чашки кофе и скинутого Костей тайминга.

Происходит много всего, требующего моего личного участия, но… я не могу включиться.

Мы работаем, мы почти не пересекаемся, мы совсем не общаемся. Я, как и обещал, не приезжаю, не звоню, не пишу. И даже не читаю отчётов охраны — "когда, куда, с кем", если там нет никаких пометок про опасность.

Их нет.

Иногда мне хочется, чтобы были. Это бы дало мне легитимное право вмешаться в ее жизнь.

Сидя в офисе, листаю наш новый каталог. На обложке Мия. И после обложки, я не вижу ни одной страницы.

Раздражённо швыряю на стол.

Снимаю галстук. Ей не нравилось…

Швыряю следом за журналом.

Кислорода все время не хватает. Тяжело дышать.

— Хан, — заходит Костя.

— Да?

— Мия просит доступ к оборудованию в нашей мастерской. Ей нужен тигель и инструмент.

Взмахиваю рукой.

— Пусть.

А потом я долго курю на балконе, пытаясь найти хоть одну причину поехать туда. Но пока нет ни одной. Ни одной обоснованной причины.

Всё моё нутро протестует от поиска причин. Нахуй мне причины?! Я могу приехать в любое мгновение. Просто потому что захотел. Выяснить у охраны, когда она планирует и…

Но… Нет. Аттракцион уже крутится на таких скоростях, что не соскочить. И сейчас я лечу на какой-то очередной петле вниз. И надо долететь. И хер его знает почему — но надо так. Я больше ничем не управляю, кроме своего решения.

— Как дела, Хан? — залетает взбудораженный Назар ко мне на балкон.

Он уезжал по моим делам на несколько дней.

Флегматично жму ему руку.

Молча веду взглядом по небу, подыскивая слова. Их нет.

— Я отпустил Мию.

— М.

Озадаченно замолкает.

— Какая теперь у нас концепция?

— Достань мне хорошее снотворное. Вискарь — плохое.

— Понял. Может антидепрессанты?

— Нет у меня депрессии.

У меня просто нужной женщины рядом нет.

— Понял. Но я тебя сейчас немного взбодрю! Смотри-ка…

Включает мне видео с камер ювелирного цеха. Там мой лучший ювелир — Сохарев.

Он подменил в заказанной работе бриллианты, которые дал заказчик на точно такие же по каратам, но… на синтетические. Разница в цене — несколько десятков миллионов.

Или — заказчик сам подменил их в изделии, подставив моего ювелира.

Не верю ни одному, ни другому.

Поэтому претензий не предъявляю. Если Сохарев косячит, то попробует сделать это ещё раз.

Подменить что-то очень сложно. При работе на каждого из них смотрит по три камеры. Но когда мы отсматривали прошлое видео был сомнительный момент. Он уронил изделие на пол. Словно намеренно. А потом быстро его поднял. Мгновение. Но можно успеть подменить изделие, если очень постараться. При условии, что у него есть мастерская дома. И он мог сделать там дубль.

Домой к нему мои люди тихо наведались. Ее нет… и на счетах у него не прибавилось.

И я подкинул ему ещё одну работу с натуральными бриллиантами в дохуя карат. Проверить.

И вот опять на камере… падение.

Два раза?! Да ну нахуй.

— Как он собирается вынести?

— Догадайся.

— Охранник тот же, что и в первом случае?

— Да.

— Поехали. Покараем…

В ювелирном цехе идут два ряда по десять прозрачных ячеек с рабочими местами. Все изделия — ручная работа “от и до”.

Останавливаюсь, напротив, Сохарева. Наблюдаю за работой.

Открываю прозрачную дверь.

— Добрый вечер, — вытягиваю у него из рук браслет. — Я посмотрю…

Достаю из кармана линзу с ультрафиолетом. Рассматриваю камни. Сначала самые большие. Я их морфологию знаю прекрасно. Каждый рассмотрел. И узнаю легко. Крупный с “точкой” слева от центра на самом дне. Не подменил… ещё два крупных — тоже на месте. И практически решаюсь отдать изделие, но в последний момент подсвечиваю мелкие бриллианты по краям ультрафиолетом. И вместо чистого голубого свечения, я вижу лёгкий “аквамарин”. Синтетика!

Перекидываю задумчиво браслет через пальцы, как четки.

— Чтож ты такой жадный, Сохарев?

Назар взводит ствол, подставляя его к виску ювелира.