Сделка с профессором (СИ)

И тут его пронзила страшная догадка.

«Сонар! Все дело в ее мане. Как только она осуществила прямую передачу энергии, в моем теле произошли невероятные изменения. Даже доктор Хрюст отметил, что потоки магической энергии во мне циркулируют сейчас не в пример лучше, чем раньше. Это все благодаря Беатрис».

 Он почувствовал невыносимую усталость и откинулся на постель.

«Я не могу ее потерять, – подумал Эдман. – Что если без ее маны, хромота вернется? Что если мне нужно постоянно подпитываться, чтобы нормально ходить?»

Представив, что сиреневая спальня, находившаяся за стеной его покоев, опустела, а Беатрис навсегда растворилась в безликой толпе других женщин, Эдман похолодел, и его колотящееся о ребра сердце болезненно сжалось.

«Доктор Хрюст прав, я должен срочно заключить с ней контракт».

Глава 2

После размолвки Беатрис заперлась в своей комнате и отказалась спускаться к обеду и ужину. Мединна Вафия носила для нее еду наверх, но упрямая девчонка лишь делала вид, что ест, и большая часть блюд так и оставалась нетронутой.

Эдман не находил себе места целый день и уже не рад был, что столь резко отреагировал на слова дайны. Конечно, он ни в коей мере не считал ее правой, но и раздувать скандал из разошедшихся мнений не стремился. Поняв, что Сонар не пойдет первой на примирение, он решил завтра же забрать у ювелира медальон и вернуть ей. Насколько он заметил, Беатрис очень трепетно относилась к украшению и, вполне возможно, получив вещь назад, могла сменить гнев на милость.

Лекарь запретил Эдману любые перемещения, даже в пределах Глимсбера, и утром ему пришлось нанять экипаж, чтобы добраться до дома ювелира в предместье столицы. Прекрасно осознавая, что отсутствие хромоты может послужить поводом для ненужных вопросов и подозрений, Эдман взял с собой любимую трость с золотым набалдашником в форме головы льва и сел в карету.

На этот раз лакей встретил его с чрезвычайной любезностью и тут же проводил в кабинет хозяина. Сидевший за столом Медин Джувел расплылся в широкой улыбке, обнажив кривые желтые зубы, и с доброжелательным видом сказал:

–Максис Джентес! Очень рад встрече. Наконец-то вы смогли выбраться ко мне. Располагайтесь.

– Приветствую, медин Джувел, – отозвался Эдман, устраиваясь в кресле и обводя настороженным взглядом комнату с антикварной резной мебелью. Столь радушный прием в доме старого пройдохи тотчас насторожил его и заставил напрячься, подозревая притаившегося недруга за каждым шкафом. – Простите, что так задержался с визитом. Но я никак не мог прибыть к вам раньше.

Ювелир усмехнулся, и его увеличенные толстыми стеклами очков глаза лукаво блеснули.

– Понимаю. Дела. Но вы не подумайте, я вовсе не укоряю вас. Просто вещица вышла на славу, вот мне старику и не терпелось показать ее вам.

Он полез в ящик письменного стола, извлек оттуда квадратную коробочку, обтянутую синим бархатом, и поставил перед заказчиком.

– Взгляните. Без ложной скромности могу сказать, девушка на портрете получилась как живая.

Эдман открыл футляр и обомлел. Юная очаровательная темноглазая прелестница с грустью смотрела ему прямо в душу, и не узнать ее теперь было невозможно. Дайну первого императора Нодарского государства Амиру Лонгин боготворил весь высший свет. До ее появления во дворце старый правитель Джозеф Вайзал Завоеватель тяжело болел и своим дурным настроением и крутым нравом изводил всех. К тому времени он уже лет десять как передал престол своему сыну, но, несмотря на преклонный возраст и неизлечимую болезнь головного мозга, считал себя вправе указывать всем и каждому, что делать.

Затеявший Объединяющую войну и вырвавший победу у Карилана старый монарх был невероятно гневлив и скор на расправу. Придворные никогда не знали, что взбредет в голову выжившему из ума старику при взгляде на того или иного аристократа во время светского приема. Джозеф Вайзал вполне мог мило общаться с одним из максисов, вспоминая его былые заслуги перед империей, а на следующий день отдать приказ, схватить негодяя, заточить в подземелье и подвергнуть пыткам, якобы как предателя родины. Никто не чувствовал себя в безопасности, даже члены императорской фамилии.

Хоть Джозеф Завоеватель в бытность своего правления и принял закон, учреждающий особый порядок использования энергии лоунок максисами и ввел заключение контрактов, себя же он никоим образом не ограничивал в потреблении маны. Дайны возле него с завидной периодичностью сменяли одна другую. И дело было вовсе не в том, что они чем-то не устраивали больного монарха, проблема крылась в бесконтрольном поглощении энергии стариком. Он не отпускал от себя девушку до тех пор, пока не выпивал ее резервуар полностью, и требовал передачи маны чуть ли не каждый день. В таком режиме ни одна лоунка долго не выдерживала, и как только родные Джозефа замечали, что девушка уже не в силах питать первого императора, переправляли бедняжку в тайное место, а на ее должность брали новую.