Се человек

— Я сейчас собираю большую машину, способную транспортировать человека в прошлое. Единственной неприятностью является то, что путешествие не совсем комфортабельно. Глядите… — он коснулся кнопки на ближайшем черном ящике. Серебряный контейнер немедленно появился на столе. Глогер дотронулся до него. Бока контейнера были горячими.

— Вот. — Хеддингтон сунул руку в ящик и вытащил кролика. Голова зверька была окровавлена, а кости тела казались переломанными. Кролик был жив, но явно страдал от боли.

— Видите, что я имею в виду? — спросил Хеддингтон. — Бедняга.

Глогер отвернулся.

В кабинете Хеддингтон рассказал о своих опытах, но он полагал, что Глогер знаком с языком физики, а Карл был слишком горд, чтобы признать, что почти ничего не знает об этой науке. Поэтому он просидел в кресле несколько часов, кивая с умным видом, а Хеддингтон с энтузиазмом читал ему лекцию. Позднее Хеддингтон провел его в спальню. Это была облицованная дубовыми панелями комната с широкой комфортабельной современной кроватью.

— Спите спокойно, — сказал Хеддингтон.

Ночью Глогер был разбужен и увидел человека, сидящего на краю постели. Это был совершенно голый Хеддингтон. Карл положил руку на плечо физика.

— Я не думаю… — начал Хеддингтон.

Глогер покачал головой.

— Извините, сэр Джеймс.

— А, ладно, — сказал Хеддингтон. — Ладно…

Он сейчас же ушел, а Глогер стал мастурбировать.

Хеддингтон позвонил ему несколькими днями позже и спросил, не хочет ли он еще раз съездить в Банбери, но Глогер вежливо отказался.

— Я сейчас работаю над небольшой проблемой, — рассказал Хеддингтон. Уже есть идея, как защитить пассажира. Правда ни один из моих парней не хочет испытать машину. Не заинтересует ли это вас, Глогер?

— Нет, — ответил Глогер. — Извините, сэр Джеймс.

В течение следующих нескольких недель Глогер был нервным. Моника редко приходила навестить его, а когда появлялась, то не выказывала интереса к занятиям любовью.

Однажды ночью он потерял терпение и разозлился.

— В чем дело? Ты холодна, как бочка с мороженым!

Она полчаса выдерживала его нападки, а потом утомленно ответила:

— Ну, ладно, когда-нибудь я должна тебе это сказать. Если хочешь знать, у меня есть другой.

— Что? — Он сразу успокоился. — Я не верю.

Он всегда был уверен, что никто больше не заинтересуется ею. Он чуть не спросил, кто этот дурак, но передумал.

— Кто он? — спросил он наконец.

— Она, — ответила Моника. — Это девушка из госпиталя. Все-таки перемена.

— О, Боже!

Моника вздохнула.

— Мне стало легче. Я не много получаю, но я так устала от твоих эмоций, Карл. Устала так, что тошнит.

— Тогда почему ты не уходишь? Что это за компромисс?

— Хочется оставить капельку надежды, — ответила Моника. — Я все еще думаю, что в тебе есть нечто ценное, над чем стоит потрудиться. Я, наверное, глупо поступаю.

— Что ты пытаешься сделать со мной? — Он впал в истерику. — Что… Что?.. Ты предала меня!

— Я понимаю, что ты имеешь в виду. Это не предательство, Карл — это вроде выходного дня.

— Тогда ты лучше сделай его рабочим! — выкрикнул он гневно и швырнул ей одежду. — Убирайся, ты, сука!

Она поднялась с усталым выражением на лице и стала одеваться.

Одевшись, она открыла дверь. Карл плакал в постели.

— Пока, Карл!

— Убирайся!

Дверь закрылась.

— Ты, сука! О, сука!

На следующее утро он позвонил сэру Джеймсу Хеддингтону.

— Я передумал, — сказал он. — Я сделаю, что вы хотите. Буду вашим подопытным кроликом. Только при одном условии.

— Каком?

— Я хочу сам выбрать место и время, куда отправлюсь.

— Достаточно справедливо.

Неделей спустя он купил билет на судно, отправляющееся на Средний Восток. Еще через неделю он покинул 1970 год и прибыл в 28 год новой эры.

14

В синагоге было прохладно и спокойно, чуть пахло благовониями. Одетый в чистую белую накидку, которую дала ему Мария, когда он уходил рано утром, Глогер вслед за раввинами вошел во внутренний дворик. Они, подобно горожанам, не знали, кто он, но были уверены, что незнакомец одержим не дьяволом.

Время от времени он осматривал свое тело и касался его, будто в удивлении; озадаченно щупал накидку. Он почти забыл о Марии.

— Все мужчины имеют комплекс мессии, Карл, — сказала ему однажды Моника.

Теперь подобные воспоминания приходили отрывками, если это вообще были воспоминания. Он уже путался в них.

— В Галилее в то время насчитывалась дюжина мессий. То, что Иисуса вознес миф и философия, просто историческое совпадение…

— Там произошло нечто большее, Моника.

В правилах раввинов было давать кров бродячим пророкам, которые теперь часто появлялись в Галилее, если только они не являлись членами сект, объявленных вне закона.

Этот пророк был более странным, чем остальные. Его лицо, как правило, оставалось неподвижным, тело пребывало в оцепенении, но слезы часто скатывались по щекам к бороде. Они никогда прежде не видели такой муки в глазах человека.

— Наука может сказать, как, но она никогда не спрашивает, почему, говорил он Монике. — Она не может ответить.

— Кому это интересно? — возразила она.

— Мне.

— В таком случае ты никогда не получишь ответа, не так ли?

— Сука! Предательница! Выродок!

Почему они всегда предают его?