Сэди после смерти

– Слушайте, – затараторил Эндрю, – мне надо добриваться и нестись на работу. Можете прямо туда подъехать? Часикам… часикам к десяти. К этому времени я уже должен буду освободиться. Я бы принял вас и в девять, но у меня на это время назначена встреча.

– В десять – так в десять, – согласился Карелла. – Где вы работаете, мистер Харт?

– Угол Гамильтон и Рид. Рид-стрит, дом четыреста восемьдесят. Шестой этаж. Компания «Харт и Виддерман». Весь этаж принадлежит нам.

– Тогда до встречи в десять, мистер Харт.

– До встречи, – отрывисто произнес Эндрю и повесил трубку.

Мрачные темные тучи по-прежнему недовольно клубились над городом, но все никак не могли разродиться обещанным снегом – совсем как женщина на сносях. Горожан охватило беспокойство. Они неслись на работу, спускались в подземку, лезли в автобусы и такси, то и дело окидывая оценивающими взглядами затянутое облаками небо, и гадали – неужели прогноз погоды, как обычно, соврал? Для среднестатистического горожанина вести о грядущем снегопаде были сродни новостям о возможной вспышке эпидемии бубонной чумы. Ну кто в своем уме любит снег? Никто! Кому по душе галоши и ледоступы? Кому по нраву натягивать цепи на колеса автомобиля, махать лопатой, очищая дорожки от снега, отменять ужины, ставить крест на походах в театр, поскальзываться и падать на задницу? Никому. Однако гораздо хуже, когда вам все это наобещали, вы морально приготовились к испытаниям, а оказалось, что напрасно. Среднестатистический горожанин, несмотря на всю свою утонченность, – всего-навсего человек, который больше всего на свете страшится изменений в привыч-ном порядке вещей. Он готов смириться и с отключением электричества, и с забастовкой мусорщиков, и с ограблениями в парке, поскольку все это часть привычной жизни. Более того, все эти испытания укрепляют его уверенность в том, что он эдакий рубаха-парень, способный противостоять самым суровым ударам судьбы. Но грозить забастовкой водителей такси, а потом отложить ее или вовсе отменить? Обещать беспорядки, а потом вызвать полицию на разгон протестующих? Предсказать обильный снегопад, а вместо него получить над головой тучи, которые похожи на извивающуюся змею, выбирающую удачный момент, чтобы ужалить? Нет, горожанин не позволит эдаким образом морочить себе голову. Он тут же становится раздражительным и дерганым. Он чувствует себя не в своей тарелке, и у него от всего этого начинается запор.

– Ну где же он, черт бы его подрал? – с нетерпением спросил Мейер.

Взявшись за дверцу полицейской машины, он поднял взгляд к мрачному небу и погрозил тучам кулаком.

– Пойдет, – отозвался Карелла.

– Когда? – сварливо осведомился Мейер и, открыв дверь, залез в машину.

Карелла завел двигатель.

– Черти бы разодрали эти прогнозы погоды. Врут как сивые мерины, – проворчал Мейер. – В прошлый раз, когда у нас был буран, прогноз обещал солнце и оттепель. Человека на Луну мы отправить можем, а предсказать, будет ли во вторник дождь, – нет. И как так получается?

– Интересная штука, – заметил Стив.

– Ты о чем?

– Насчет Луны, – пояснил Карелла.

– Что «насчет Луны»? – раздраженно спросил Мейер.

– Ну, высадились мы на Луне. И что, теперь все должно работать идеально, как швейцарские часы?

– Вообще не понимаю, к чему ты, черт возьми, клонишь, – буркнул Мейер.

– Мы высадились на Луне, а до Риверхеда порой дозвониться не можем. Мы высадились на Луне, а когда работники городского транспорта устраивают забастовку, ничего с этим не можем поделать. Мы высадились на Луне, но…

– Не продолжай, я понял, – кивнул Мейер, – но связи все равно не улавливаю. Мы всаживаем миллиарды долларов в метеорологическое оборудование, отправляем зонды в космос, а что в результате? Толку ноль.

– Просто я поделился с тобой занятным наблюдением, – пожал плечами Карелла.

– Ага, – кивнул Мейер, – очень занятным.

– Какая муха тебя сегодня укусила? – Карелла удивленно посмотрел на напарника.

– Никакая муха меня сегодня не кусала! – отрезал Мейер.

– Ладно, – снова пожал плечами Стив.

Дальше они ехали в молчании. Из-за пасмур-ной погоды город стал серым и напоминал декорации для черно-белого фильма тридцатых годов про гангстеров. Создавалось впечатление, что все разом лишилось цвета: и самые яркие рекламные щиты, и фасады наиболее броских зданий, и самые аляповатые из нарядов дам. Казалось, обесцветилось даже рождественское убранство магазинных витрин. Из-за нависающего над головами свинцового неба все было серым. Новогодние украшения смотрелись убогими дешевками из мишуры и пластика, которые выставляют напоказ раз в год, после чего снова убирают обратно в подвал. Даже наряды стоявших на перекрестках Санта-Клаусов в тусклом свете пасмурного дня выглядели не веселыми, ярко-красными, а унылыми тускло-коричневыми, накладные бороды – свалявшимися и грязными, а их колокольчики издавали мерзкое дребезжание. Сперва у города отобрали солнечный свет, а теперь лишили белого наряда, в который его должен был облачить снегопад. Город ждал и переживал. Напряжение росло с каждой минутой.