Сэди после смерти

Карелла устало кивнул. Ни торжества, ни душевного подъема он не испытал. Когда Стивен вслед за Флетчером припарковался у дома Арлин, детектив испытывал лишь выматывающее чувство отчаяния и ощущение чего-то уже неоднократно пережитого. Флетчер вышел из машины, обогнул ее, открыл дверцу и подал руку Арлин, которая плача вылезла из автомобиля на тротуар. До парадной они дойти не успели – Карелла перехватил их раньше. Негромким голосом он предъявил Флетчеру обвинение в убийстве собственной жены. Сопротивления адвокат не оказал. Создавалось впечатление, что его нисколько не удивило появление Кареллы.

Все было кончено. Так, по крайней мере, казалось Карелле.

Когда он приехал домой, дети уже спали. В тиши гостиной он обнял жену, одетую в длинное нарядное белое платье, в котором отражались цветные огоньки рождественской елки, и впервые за день почувствовал, как спадает напряжение. В четверть второго ночи зазвонил телефон. Карелла поспешил на кухню. Он снял трубку после третьего звонка, искренне надеясь, что телефон не успел перебудить детей.

– Алло, – отрывисто произнес он.

– Стив?

Карелла тотчас узнал голос лейтенанта.

– Да, Пит.

– Мне только что звонили из «Калькутты», – промолвил Бернс.

– Ну и?..

– Ральф Корвин повесился. Прямо у себя в камере. Говорят, это случилось в первом часу. Наверное, как раз, когда мы в участке снимали показания с Флетчера с его чистосердечным признанием.

Карелла молчал.

– Стив?

– Да, Пит.

– Ладно, ничего, – буркнул Бернс и дал отбой.

Несколько секунд Карелла стоял, сжимая в руках телефонную трубку, из которой доносились короткие гудки. Повесив ее, он заглянул в гостиную, где лучились теплым светом огоньки на елке. Стив подумал о наркомане, который в отчаянии лишил себя жизни, так и не узнав, что невиновен в смерти другого человека. Наступило Рождество.

Порой Карелле казалось, что во всем происходящем нет ни капельки смысла.