Седло для единорога

Илья сидел не жив ни мертв, его трясло, он неожиданно пукнул, по ногам потекло что-то теплое и одновременно сильно запахло калом. Сосед недовольно поводил носом и уставился на брюки Ильи – на них расплывалось большое мокрое пятно.

«Да что же это блядь такое!» - сосед вскочил с кресла: «Вы тут все охуели, что ли? Один блюёт, другой гадит под себя, выпить спокойно не дают, суки».

«Мужчина не орите» - истошно завизжала Лена, защищая мужа: «Плохо человеку, вы что, не видите?»

«А с какого хуя ему плохо? Вроде не пил ничего. Расплодились блядь, ебанаты».

Небритый достал сигарету и закурил. По проходу неслась стюардесса:

«В самолете запрещено курить, потушите быстро, мужчина».

«Щаз. Хуй вам. Курить запрещено, а срать под себя, значит разрешено? Лучше пусть табаком воняет, чем дерьмом. Ну и где мне теперь торчать до конца полета?»

И небритый пошатываясь, пошел в сторону туалетов, держа в руке ополовиненный пузырь. Отдых прошел отвратительно, Илья понимал, что через 10,9,8… и так далее дней, ему предстоит лететь обратно и дрожал от животного ужаса. Перед обратным рейсом он сильно напился и поначалу даже заснул, но потом его начало мутить и рвать прямо на спинку переднего кресла. Как сквозь туман прорывались вопли недовольных соседей и хабалистый визг жены, защищающей супруга. Илья икнул, обосрался и снова заснул.

XVIII

С тех пор летний отдых пары проходил исключительно на российских курортах, до которых можно было доехать на поезде. Теперь, общаясь с сотрудниками, хвастающимися далекими зарубежными путешествиями и посещением модных курортов, Илья презрительно смотрел сверху вниз и цедил через губу:

«Я патриот, по заграницам не езжу, лучший отдых у нас, в России – природа, море, все есть, какого хера вам еще нужно? Италия блядь, Испания… Да на хуя, вот объясните мне? И вообще, непатриотично тратить деньги за рубежом. Здесь заработали – здесь и тратьте».

Илья вступил в партию «Единая Россия», и апломба в нем существенно прибавилось. Сотрудники стали опасаться разговаривать с новоявленным патриотом, поскольку содержание их бесед быстро становилось известно начальству. Илья и не скрывал, что постукивает, гордился этим и объяснял оппонентам свое поведение «партийным долгом».

Как-то однажды, тесть за семейным ужином пытался вправить мозги чересчур патриотичному зятю, но успеха понятное дело, не достиг:

«Илюша, вот скажи мне, старому дураку, нахуя вы ездите в эти сраные Сочи и Геленджики? Там же пиздец, совок до сих пор и ни хуя не меняется. Гостиницы – клоповники, персонал – хамье, в море сливают гавно со всего побережья, кормят отбросами и самое главное – там дороже, а не дешевле, причем намного. За те бабки, что ты тратишь за две недели в Сочах, можно месяц на Майорке жить, ни в чем себе не отказывая. Там же вода чистейшая – крабы по пляжу ползают, молодежь веселится ночами, настоящая индустрия развлечений. А? Говорят, даже рейс прямой открыли из Москвы до Майорки – сел в самолет, четыре часа и ты там».

При слове «самолет», Илья, жующий нежнейшую котлетку, приготовленную заботливой тещей, вдруг посерел лицом, поперхнулся и закашлялся.

Лена злобно зашипела и пнула ногой под столом разговорившегося батю. Она обошла стол и начала громким шепотом вправлять мозги провинившемуся отцу. Больше вопрос об отдыхе за границей не поднимался.

XIX

«День России» как национальный праздник, широко отмечался в илюшиной конторе, поэтому молодые, прихорошившись и принарядившись, отправились на дачу руководителя подразделения, именно там из года в год проходило празднование. Естественно, это была не рядовая пьянка, а почти официальное собрание, хоть и сдобренное шашлыками с выпивкой – следовало соблюдать субординацию и выбирать выражения в присутствии сослуживцев и, особенно, начальства.

Большинство тружеников данного предприятия чем-то неуловимо напоминали Илью, а их супруги – Лену. Такие же плотные, коренастые, с толстенькими жилистыми ногами и двойными подбородками. Некоторые дамы еще не успели окончательно окультуриться в столичной среде, посверкивали золотыми фиксами и общались меж собой простонародным южнорусским говором, иногда запускали матерком и громко при этом хохотали. Елена, как столичная жительница, впервые в жизни почувствовала себя королевной на фоне статисток, и была отмечена пузатым начальником, который приложился к ручке дамы, обслюнявив оную почти до локтя, а потом долго и похотливо рассматривал ее своими маленькими бесцветными глазками.

«Красивая у тебя супруга» - сказал начальник Илье.

«Да, повезло» - согласился подчиненный.

«Видная женщина, а какая воспитанная! В сфере культуры наверно работает?»

«Не» - ответил Илья: «Пока дома сидит».

«А может, к нам?»

Но Илюша уже понял, куда дует ветер и соврал на ходу: «Так уже все договорено и с отцом, и с тестем, под нее уже действительно в Министерстве Культуры место готовится».

«Жаль, а то была бы украшением нашего департамента».