Седьмая казнь

Даша быстро сполоснулась, надела халат, на ноги натянула носки. Еще час назад она ни за что не показалась бы перед Сергеем в таком виде. Ведь флиртовала с ним за ужином и по пути! Стала посматривать на него с интересом. Даже представляла себя рядом с ним…

Но Марк все испортил.

Вернее, секс с ним.

«Ну почему, почему он так хорош? – стонала Даша, неспешно идя по коридору к своей комнате. – Был бы похуже, я бы тогда скорее избавилась от зависимости…»

Но Марк был невероятно, просто фантастически хорош. Поэтому сейчас каждая клеточка ее тела пела.

Даша зашла в комнату. Сергей ждал ее, сидя на стульчике возле трюмо. На полочке стояла бутылка и два наполненных вином фужера.

– Как ты оперативно, – сказал он. И протянул один из бокалов.

Дарья не стала отказываться.

– Я хотел спросить тебя… – начал Сергей. – Но если ты сочтешь мой вопрос некорректным, сразу скажи. Я пойму и не буду настаивать на ответе.

– Договорились.

– Что у тебя с Марком?

– Ничего, – выдавила из себя Даша. – Уже ничего.

– То есть было?

– Да. Было. Давно. Мы встречались.

– А сегодня… вы… – Мужчина замолчал, стушевавшись.

– Просто поговорили, вспомнили былое, – легко соврала Даша. И удивилась самой себе – так гладко лгать у нее обычно не получалось.

– Он хочет все вернуть?

– С чего ты взял?

– Я видел, как Марк на тебя смотрел.

– По-моему, Марк на всех смотрит одинаково бесстрастно, – заметила Даша, и в ее памяти тут же всплыл тот эпизод в клубе с целующимися на стойке бара девушками. Потом спохватилась: – Сереж, а тебе не кажется, что пора прекратить бомбардировку вопросами?

– Задам последний, хорошо?

– Ладно, – недовольно буркнула Даша.

– Если Марк захочет все вернуть, ты позволишь ему это?

– Нет, – не раздумывая ни секунды, ответила Дарья. Ответила честно. По совести. И пусть сердце при мысли о воссоединении с Марком сладко ноет, это не имеет значения, в принятии жизненно важных решений оно больше участия не принимает.

– Вот и славно.

– А если бы ты услышал другой ответ?

– Было бы плохо, – криво улыбнулся Сергей.

– И он повлиял бы на твое желание за мной ухаживать? Ведь ты именно это делаешь, ухаживаешь. Или я ошибаюсь?

– Нисколько. Я именно это и делаю. Но если бы между нами встал Марк, я бы отошел в сторону.

– Ты так не уверен в себе?

– Дело не в том.

– Ага. Значит, я тебе не настолько нравлюсь, чтобы ты стал за меня бороться.

– Ты мне очень нравишься, но… Бороться за тебя я точно не стану. А уж тем более с Марком. И дело не в том, что я в себе не уверен, просто я разумен. «Война» за женщину с некогда любимыми ими мужчинами отнимает слишком много сил. Эмоциональных. А я не готов тратить их почем зря.

Даша вдруг испытала острую неприязнь к Сергею. При этом отдавая себе отчет в том, что не на него надо злиться, а на всех современных мужчин в целом. Таких пугливых, таких ленивых, таких предсказуемых. «Раньше турниры устраивали, на дуэлях сражались, чтобы добиться женщины, – шипела она про себя, – а сейчас что? Не хотят даже малое усилие сделать…»

– У тебя так мало сил? – резко спросила Дарья. – Эмоциональных, я имею в виду.

– Да. Истратил в свое время почти весь лимит. Когда родители погибли, а сестра стала инвалидом.

Даша знала его историю – Клавдия поведала. И едва сейчас Сергей сказал про родителей и сестру, вспомнила ее. Стало стыдно. Строит трагедию из того, что мужчина не спешит за нее бороться. Как будто это так важно!

– Я понимаю, – продолжил он, – это слабость. Сильный человек не боится обжигаться и страдать, но в данном смысле я и правда слабак.

– Просто ты никогда не любил. – И добавила поспешно: – То есть женщину, а не мать с отцом или сестру.

– Почему же? Любил до головокружения. Но до трагедии. После – нет. – Сергей посмотрел ей прямо в глаза. – А ты? Ты испытывала это чувство?

О, сколько она могла рассказать ему о своем чувстве! Но Даша коротко ответила:

– Да.

– К Марку?

И опять не захотелось кривить душой:

– Да. Причем, как ты сказал, до головокружения. Но сейчас выбрала твою позицию. Потому что тоже подрастратила душевные силы.

Даша собиралась поведать о том, что потеряла ребенка от Марка, но что-то внутри кольнуло, и передумала. Никто, даже Клава, не знала, сколько слез было пролито по ее так и не родившемуся малышу. Она видела его как живого. Сначала крохотного, завернутого в простынку с кружевным уголком, затем ползающего и бегающего, потом – отправляющегося в первый класс. Дальше она в своих грезах не заходила, потому что, представив сына в новенькой школьной форме и с букетом, долговязого, как отец, и с такими же удлиненными волосами, начинала рыдать навзрыд. Теперь, про прошествии двух лет, Даша с горечью понимала, насколько неправильно себя вела. Нужно было перенести всю свою любовь на росшего в ее чреве ребенка, а не страдать по Марку, порой забывая о том, что его продолжение находится у нее под сердцем…

Что, если кто-то на небесах наказал ее именно за это?

– Даша, а почему, когда ты вернулась, на тебе не было колготок? – услышала она и отбросила все посторонние мысли.