Седьмая. Ливень юмора для тех, кто в дефиците позитива

Я не понимаю, зачем делать себе больно, если можно не делать себе больно. У меня по этому принципу даже уши не проколоты: на моем теле все отверстия образованы исключительно природно-естественным путем. Пирсинги, тату, шраминги – это все от лукавого.

А муж зажегся, захотелось ему цветную, такую творческую татуху.

Я убежденно его отговаривала.

Мол, тату – это ж баловство, никакой смысловой нагрузки, только у мафии Якудзы в Японии тату – это коммуникация, что-то вроде визитки прямо на теле.

– Ну так отлично ж, – радовался муж. – Буду такой хитрый и ловкий ниндзя «пиу-пиу», спрятанный в теле неприметного одутловатого москвича…

Я посмеялась над шуткой, но тут Остапа, что называется, понесло.

– Может, в «Якитории», наконец, зауважают, – сказал муж, потирая руки. – А то я свои унаги-маки по полчаса жду. Правда, вместо скидочной карты теперь придется гордо снимать рубаху перед официантками, в доказательство причастности к Якудзе, но я готов. В петличке стану носить веточку сакуры, а в списке семейных покупок вместо платьишек и босоножек тебе на лето запишем мне нунчаки и тряпочку-трусы в междупопие для начинающего сумоиста. Я к зиме наберу нужную массу тела, в сумо пойду, ты только навари-ка мне лохань варева калорийного, да с хлебушком белым…

И расхохотался.

Знаешь что, Михаил, я сдаюсь.

Набивай себе тату – и на эту и на ту.

ДЕД МОРОЗ

Разговор сына (6 лет) с папой 31 декабря.

– Дасенька, Дед Мороз в полночь придет ко всем-всем людям…

– А к нашему Президенту придет?

– Придет, Дась. А если Дед Мороз вдруг забудет, то наш Президент сам к нему придет…

Шарон

Сегодня по пути на лекцию во время экстренного торможения я пролила кофе на бежевое платье. Бежевое целомудренное платье чуть ниже колена.

В багажнике предусмотрительно катался голубой сарафан. Он прекрасен, но чуть коротковат для учительского образа. Немного игрив и слегка фриволен, но раз уж так получилось…

Зачем я вру?

Сарафан я надела дома. Покрутилась перед зеркалом и понравилась себе. Сарафан съел мишлен на талии, красиво подчеркнул форму груди, удлинил мои ноги своей короткой длиной.

Да, мне так захотелось. Праздника и красоты. А то я что-то заплесневела.

Последний месяц вообще существую внаклонку.

Потому что я – высокая, а моя годовалая дочь мне по колено. Но она, обутая в нарядные розовые сандалики, весело репетирует первые шаги, и я, отклячив зад, обтянутый длинной, в пол, шелковой юбчонкой, хожу с ней в ногу по детской площадке со скоростью контуженой черепахи.

Если бы у моих ягодиц были глаза, это было бы лучшее лето в их жизни. Потому что они, наконец, увидели небо…

Я уже заточена в тиски возраста и статуса. Эти два друга ходят со мной по магазинам и хмуро гундят, напоминая о себе. Возраст гундит, что «тебе уже не фефнадцать», а статус, что «ну вот куда ты в этом пойдешь? Ты же мать, жена и вообще у тебя скоро серьезное мероприятие».

Я вешаю обратно на полку вертихвостное платьишко с веселой рюшкой по бортику.

С НЕДАВНИХ ПОР С НАМИ НА ШОПИНГ УВЯЗЫВАЕТСЯ ЕЩЕ И ВЕС. ЭТОТ ВООБЩЕ ВОРОТИТ НОС ОТ ВСЕГО ОБТЯГИВАЮЩЕГО И ГУНДИТ ГРОМЧЕ ВСЕХ: «РУЛЕЧКА, ПОЛОЖИ ОБРАТНО ЭТУ БЛУЗОНЬКУ, ОНА НЕ ПРО ТВОЮ ЧЕСТЬ».

И если раньше я шопилась под внутреннюю музыку из мультика про обезьянку: «В целом мире лишь одна-а я, вот такая заводна-а-я»[9] – и мысленно делала колесо между стеллажами с одеждой, то теперь внутри меня вместе возрастом, статусом и весом пьет, не закусывая, мой внутренний Кикабидзе и фоном мычит под нос про «мои года – мое богатство…»[10]

Мой стиль называется «стиль поторопившейся монашки». То есть вроде как раскаялась, ушла в монастырь, исповедалась, а в чемоданчике под кроватью в келье прячу красное белье, запрещенные каблуки и журналы мод.

Мой гардероб скучен, предсказуем и приличен, как ботаник с красным дипломом после института, пришедший на собеседование в папин банк по папиной рекомендации.

Немножко шалит вынужденное декольте (но это реверанс грудному вскармливанию, а не красоте), и все.

В общем, сарафан. Сегодня у меня лекция в айти-компании.

Я войду и скажу им:

– Привет, Айти!

А они мне в ответ:

– Ай ти какая!

Аудитория – мужская. 20 парней и всего две девушки.

Насколько меня успел проинструктировать парень, встречавший на проходной, из-за моей лекции у команды и начальника даже случился конфликт. Парни не понимали, зачем им в жаркий финишный период сдачи проекта (заказчик недоволен результатом, несмотря на ТЗ) два часа слушать какую-то бабу со скучной и неуместной лекцией.

Начальник же считал, что стендап в моем исполнении поможет им отвлечься, сплотиться и ощутить ценность. Ценность чего – он, правда, не уточнил. Наверное, ценность голых женских коленок.