Седьмая свеча

Глеб, сидя за рулем семилетнего «БМВ», чувствовал себя дискомфортно. Барахлил инжектор, и Глеб не мог на равных соревноваться в скорости с крутыми автомобилями и только с завистью и раздражением провожал взглядом обгонявшие его «болиды». Как будто мало было неприятностей, внезапно что-то произошло с системой омывания стекол, а «болиды», проносясь мимо, забрызгивали лобовое стекло, и через него практически ничего не было видно. Стеклоочистители только размазывали грязь, а моросящий дождик был не в состоянии очистить стекло. Уже дважды Глебу приходилось останавливаться, выходить из машины и тряпкой протирать лобовое стекло. Погруженная в печальные думы Ольга продолжала хранить молчание, не реагируя на его попытки ее разговорить. Это был явный признак того, что назревает скандал, во время которого Ольга припомнит ему и его недостойное поведение, и ночевки в доме Мани. Все это отнюдь не улучшало его настроение. Глеб мысленно вел диалог с Ольгой, объясняя, что он ни в чем не виноват, просто пал жертвой обстоятельств. Он понимал, что его аргументы Ольгой не будут приняты во внимание, и из-за этого все больше нервничал, теряя над собой контроль. «Разве психологи не люди? Они тоже, бывает, с катушек слетают!»

Когда до Борисполя, а значит, и до Киева, оставалось всего ничего, у Глеба окончательно сдали нервы. Воспользовавшись моментом, когда впереди идущая фура стала притормаживать перед поворотом, он выскочил за сплошную осевую линию, на полосу встречного движения, чтобы обогнать фуру. Маневр удался, хотя на выходе из поворота он едва не столкнулся с идущей в лоб «Таврией», лишь чудом благополучно разминулся с ней. Почувствовав мощный выброс адреналина в кровь, Глеб начал вести автомобиль на предельной скорости, какую только позволял развить неисправный инжектор, пожирая неимоверное количество бензина. Ему приходилось все время маневрировать, так как в это время движение было интенсивным в обоих направлениях. Стрелка спидометра дрожала между 120 и 140 километрами, он ловко вновь уходил от столкновения, ухитряясь перестроиться в свой ряд буквально перед носом у встречного, отчаянно сигналящего и мигающего фарами автомобиля. После очередной порции адреналина он испытывал состояние эйфории и чуть ли не специально провоцировал такие ситуации, чтобы ощущать бешеное возбуждение.

Обгоняя на крутом закрытом повороте рейсовый автобус, он внезапно увидел перед собой красную морду двухэтажного пассажирского автобуса «мерседес», но было уже поздно что-либо предпринимать. Ему показалось, что руль сам собой повернулся у него в руках, и «БМВ» выбросило на левую обочину. Массивный «мерседес» зацепил только правое заднее крыло «БМВ», но и этого было достаточно, чтобы машина закрутилась волчком. Глеб только смутно слышал ужасный удар и скрежет рвущегося, мнущегося металла, он на мгновение потерял сознание и тут же пришел в себя. Земля вдруг стала небом, стойки сложились, словно перегородки картонной коробочки, и он уперся головой в крышу. Наконец он осознал, что машина перевернулась и он висит вверх тормашками на ремне безопасности.

Переднее стекло свисало лохмотьями, а узор множества трещин напоминал паутину. Автоматически Глеб выключил зажигание, даже не осознавая того, что делает. Он все норовил обернуться и посмотреть на Ольгу, до этого дремавшую на заднем сиденье, но у него никак не получалось ее увидеть. Ремень безопасности не расстегивался и цепко держал его в своих объятиях. Глеб был готов грызть его зубами, лишь бы освободиться и увидеть, что с Олей. Дверца возле него деформировалась и не открывалась. Кровь из разбитых бровей и лба медленно стекала на потолок. Глеб, лишенный способности двигаться, чувствовал себя мухой, запутавшейся в паутине. Вдруг он увидел в окне чьи-то ноги и услышал голоса, но до него не доходил смысл сказанного. Оказавшиеся рядом люди пытались вытащить его из машины через окно. В голове Глеба все перемешалось, возникали разные картинки, и он уже не понимал, где находится и что с ним происходит. Он закрыл глаза и отключился от внешнего мира. Голоса он слышал словно через вату, но, находясь в шоковом состоянии, по-прежнему не понимал, о чем говорили.

Придя в себя, Глеб осознал, что лежит на траве. Полный седоватый мужчина, приподняв его голову, совал ему под нос пузырек с чем-то резко и дурно пахнущим. «Нашатырный спирт», – сообразил Глеб и чихнул прямо в лицо мужчине, забрызгав его слюной.

– Где Оля? – встревоженно крикнул Глеб и тут увидел ее, лежащую недалеко от него в разорванном и окровавленном платье; бледное, неживое лицо делало ее похожей на мать.

– Что с Олей? Что же вы стоите и ничего не делаете? – закричал он, вскакивая и бросаясь к ней.

«Надо ее спасти – донести до шоссе, там остановить машину и довезти до ближайшей больницы!»

Глеб взял Олю на руки, но она оказалась удивительно тяжелой, так что он смог ее только приподнять. Глеб тащил ее волоком наверх, где беззаботно неслись в обоих направлениях автомобили различных марок и ничто не напоминало о трагедии. Его догнали и вырвали из его рук Ольгу.