Седьмая свеча

– Это достаточно свежий чай, и яда, к моему глубокому сожалению, я не держу. Что у тебя? Быстрей рассказывай и проваливай!

– Быстрей так быстрей, Оля. Неласково встречаешь людей, оказавших тебе некогда немалую услугу…

– Еще неизвестно, услуга ли это. Как говорится, бабушка надвое сказала. Знаешь, что приключилось со Степаном?

– Знаю, поэтому я здесь.

– Вот как? Слушаю тебя.

– Весной, когда мы были в Ялте, за то, что я помогла вам переспать и наладить интимные отношения, Степан пообещал в октябре дать мне пять тысяч «зеленых». – У Ольги от удивления вытянулось лицо. – В виде спонсорской помощи продюсерскому центру, который занимается моей раскруткой.

– Да, такса за сводничество у тебя приличная! Ты у нас кто в творческом плане?

– Певица.

– Звучит многообещающе, но при чем тут я?

– В октябре прошлого года Степан, сославшись на временные трудности, попросил подождать до начала ноября, потом дал две тысячи, а остальное пообещал позже, но его убили.

– Какое отношение имею я к тем деньгам, которые пообещал тебе Степан? По-моему, две тысячи долларов за сводничество – более чем достаточно, – раздраженно заявила Ольга.

– Договор о спонсорской помощи имеется, но нынешний руководитель организации, которую возглавлял Степан, отказывается выплатить оставшуюся сумму. Эти деньги обеспечат мое участие в очень многообещающих гастролях. Я готова эти деньги позже вернуть, через два месяца после гастролей – напишу тебе расписку. Очень тебя прошу, помоги! Ты ведь там всех знаешь! Тебе не откажут!

– С ума сошла! Три тысячи «зеленых»! Это не в моих силах, даже если бы я захотела помочь. Что касается нашей дальнейшей дружбы, ты заблуждаешься. Я недурна собой, хоть и не пою, поэтому в сводниках не нуждаюсь.

– Прошу тебя! Я в цейтноте – срочно нужны деньги, можно сказать, решается моя судьба…

– По-моему, я ясно выразилась. Давай прощаться – у меня много дел!

– Это твое последнее слово? Подумай, ведь лучше сохранить старого друга, чем приобрести нового врага.

– Более точного слова, чем последнее, трудно найти! Но бывает, что враги стоят дешевле друзей. Это как раз тот случай. И вроде дружбы между нами никогда не было. Теперь попрощаемся. Надеюсь, навсегда!

– Я так не думаю. Я помню хорошее, а еще лучше – плохое! Мы еще встретимся, и это тебе совсем не понравится. И тогда ты пожалеешь о своем решении!

27

Глеб лежал на узкой железной койке в больничном изоляторе и с тоской смотрел через зарешеченное окно на свет Божий. Следователь сдержал слово и сделал все, чтобы ему дали срок по максимуму за умышленное убийство, но вмешалась судьба в лице Ольги, за спиной которой просматривался Степан. Она наняла первоклассного адвоката, убедившего суд, что это было непредумышленное убийство. Чтобы сократить срок, Глеб скрепя сердце признал свою вину в преступлении, которого не совершал. Ему дали пять лет с отбыванием срока в колонии строгого режима, с зачетом тех семи месяцев, в течение которых он находился в следственном изоляторе. Тяжелее всего ему пришлось, когда вывозили на следственный эксперимент в Ольшанку, в дом Мани. Он не мог смотреть на хмурые лица сельчан.

Желтый диск на небе, пройдя только половину пути восхождения к зениту, успел распалиться не по-осеннему, словно алкаш от ста граммов портвейна. К удивлению Глеба, горячие батареи – благодаря собственной кочегарке и хорошим отношениям начальства колонии с руководством близлежащих шахт – совместно с окном изолятора, выходившим на южную сторону, превратили эту комнатушку в раскаленную духовку, а его самого – в костлявого, заморенного цыпленка, которого поджаривают к обеду. Было душно и страшно хотелось пить, но не той болотной, с металлическим привкусом жидкости трехнедельной давности из затуманенного временем графина, а холодной родниковой воды. Это была его причуда, он вспомнил, что ему однажды приснился сон, как он пьет воду из лесного родника, а проснувшись, он с удивлением понял, что за всю прожитую жизнь так ни разу и не попробовал такой воды. Он признал это не менее удивительным фактом своей жизни, чем встреча с призраком покойной тещи. Глеб прекрасно понимал, что он не первый и не последний, кто приходит к необходимости переоценки ценностей, прекрасно осознавая, что невозможно повернуть жизнь вспять. Тогда и хочется того, на что раньше и внимания не обращал. Он даже мысленно составил список, что бы сделал, окажись сейчас на воле, хотя понимал, что это пустые мечты. Он сожалел, что не построил дом, не вырастил ребенка, не посадил дерево, не взял от жизни всего, что хотел бы взять, не дал того, что мог бы дать. А теперь было уже поздно. Лето закончилось, а вместе с ним и его жизнь приближалась к концу.