Седьмая вода

Упав на постель, я привычно вслушивался в звуки за стеной, начиная заранее скучать, если следующие дни мне придется провести без них. И неожиданно вместо обычных похотливых фантазий пришла пугающая мысль. А что, если не так уж и не прав Кирилл? Что, если так и не выйдет у нас, у меня, сблизиться с Василисой? Вдруг наш случай это как раз то, что называют «не судьба»? Бред, конечно, ни в какие судьбы и их линии, которые изменить нельзя, я не верю. Всегда считал, что эти сопливые, упаднические рассуждения — просто отмазка для слабаков и тех, кто не хочет чего-то на самом деле по-настоящему сильно. Еще могу понять, когда девушка парню говорит, театрально заламывая руки: «Прости, любимый, не судьба!». Это, типа, чтобы не оскорбить окончательно, сказав правду, что ты размазня, дебил, лентяй, и твой член не найти и с микроскопом. Но если мужик несет такую ересь, то это у меня вызывает как минимум чувство брезгливости. И вот теперь посмотрите на меня, лежу тут и предаюсь унынию, позволяя этим «а если» и «вдруг» сверлить дырки в мозгу и моей решимости. Остро захотелось отвесить себе душевный пинок под зад, а следом и Кириллу, чтобы не поселял такие мысли у меня в голове! Какие, на хрен, могут быть сомнения? Мало было для них времени? Никаких задних скоростей или пробуксовок, Сеня! Да, я чертов танк, но и на танке можно совершать балетные па. Сам видел. Так что, никуда ты, Васюня, не денешься с подводной лодки!

ГЛАВА 23

Василиса

Вместо того чтобы просто взять сумку и начать собираться, я забралась на кровать и уселась, поджав ноги и прислонившись спиной к стене. Той самой, за которой спит Арсений. Обвела взглядом комнату, стараясь сосредоточиться и понять, что нужно обязательно взять с собой, а что вряд ли понадобится. Но вместо этого мысли снова и снова сворачивали к тому моменту, когда мы оказались с Арсением один на один на кухне. Мои пальцы, которыми я к нему прикасалась, словно имели отличную от всего тела температуру, будто грелись изнутри так сильно, что, коснувшись своей щеки, я невольно вздрогнула.

— Поздравляю, Василиса! Совершенно очевидно, что ты чертовски возбуждена! — тихо сказала сама себе и уставилась на руку, которой лепила пластырь к коже Арсения. Гладкой, загорелой коже, среагировавшей на мое прикосновение. Или правильней будет сказать, что реагировал, конечно, сам Арсений. Но погодите-ка! Разве мне не должно быть это безразлично? Нет! Вот уж безразличной к этому демону в человеческом обличии быть никогда не удавалось. В его присутствии я ощущала себя не просто всегда живой и не отстраненно взирающей на плохое и хорошее, как это было обычно. Нет, когда он рядом, или даже происходит нечто, во что он так или иначе вовлечен, я — просто чокнутый гейзер эмоций и ощущений!

Но что тогда? Мне поступить так, как сказал Кирилл? Позволить себе пройти по этому пути до конца? То есть, если мне хочется этого мерзавца Арсения, мне нужно пойти и взять, что хочется, и больше не страдать ерундой, пытаясь найти логику там, где ее в принципе быть не может. Ведь если следовать этой самой логике, меня не должно тянуть к нему, потому что я ненавижу бабников, нахалов и тиранов. Но, однако же, совершенно бессмысленно обманывать саму себя и начинать руки заламывать, вопрошая — как же я так могу? Да еще в такой-то момент! Что я за дочь, если, вместо того чтобы думать о завтрашнем дне и том что предстоит, я сижу и пытаюсь анализировать свои непотребные желания относительно Арсения? Того самого, кто отравлял мою жизнь.

Но вот она я, а вот они мои мысли. И они о нем, а не о том, как все будет обстоять завтра. Есть этому объяснение? Есть, очевидно. Пока я очень смутно представляю, что и как будет обстоять технически с маминой перевозкой. И никак повлиять на обстоятельства не могу, даже если буду сидеть тут и рефлексировать хоть до самого утра.