Седьмая вода

Насколько может быть трудно просто взять отвернуться и не смотреть на его тело? Наверное, в принципе, сложного ничего нет, но почему же я стою и не могу отвести глаз от этих длинных совершенных мускулов на его загорелой спине, от бледных твердых ягодиц и мощных бедер, каждая рельефная мышца на которых после столь интенсивной работы будто вырезана из камня. Стою на берегу горной речушки, черт знает где, все вокруг — паршивей и не придумаешь и может стать только хуже, а я тут натуральным образом пялюсь на Арсения и что-то ни капли стыда, смущения или раскаяния по этого поводу не испытываю. Все, что есть, это только потребность не отводить глаза, и дальше позволяя жаркой волне прокатываться от головы до кончиков пальцев на ногах и обратно, подобно ледяной воде, в которую сейчас погрузился Арсений. Повернувшись через плечо, он поднял бровь, и в этом одном движении и во всей его позе было больше поддразнивающего вызова и неприкрытой естественной эротичности, чем мне случалось видеть в жизни. Моя спина напряглась и вспотела интенсивнее, чем во время нашего марш-броска, от невыносимого желания бесстыдно выгнуться под этим его взглядом, похожим на дерзкую ласку. Господи, я не могу с этим справиться!

— Я… — промямлила, отводя глаза и отступая, — переживаю за твою повязку.

— Не волнуйся, аптечка же с нами, наложишь новую! — его голос был напряженным, будто он на что-то злился.

Выяснять это я не осталась и быстро, как только меня носили ноги, пошла, куда до этого послали. Зайдя за указанный камень, я действительно обнаружила там практически небольшую заводь между двух выступающих скальных пластов; как ее назвал Сеня — «ванна»: мелкая — всего по колено, может чуть глубже — но с ровным дном, спокойной водой и удобным плоским камнем, на который я бросила неряшливым комком изрядно потрепанный шелковый комбинезончик, насквозь пропотевшее белье и неопреновые ботинки, за время похода истончившиеся до состояния шерстяных носков. Задержав дыхание, я опустила туда ноги, постаравшись сдержать рвущийся истошный визг — холодно? Ч-ч-ч-черт! Да она обжигающе ледяная, а не холодная! Тут что, где-то имеются тающие ледники? Но через секунду-другую меня отпустило, и я смогла сначала немного расслабиться, а потом в голове словно что-то переключилось, и ощущения от окружившего тела жидкого холода стали похожи на эйфорию, настолько отчетливо каждую клетку покидала усталость, вымываемая кристально чистой чудодейственной водой. Я даже рискнула лечь и полностью вытянуться во весь рост, погрузив при этом в воду и голову, и лицо. Распустила волосы, и они, повинуясь незаметному глазу течению, окутали меня, облепив шею, грудь и живот.

— Ты, и правда, Русалка. Прекрасная, нежная, такая ранимая, такая беззащитная. — Раздался совсем рядом тихий, но напряженный голос, услышав который, я с бульком ушла под воду, но теплые даже в ледяных струях руки нежно подхватили меня и вытащили на камень. Какая-то часть сознания пыталась возмутиться и напомнить о благоразумии и о том, что сегодня не последний день мира, и я сотни раз пожалею, если прямо сейчас не оттолкну, не прекращу все это… Но падать и дальше без парашюта было так правильно и естественно, что я просто позволила всему происходить. Сеня так же нежно растер меня пледиком, плохо впитывающим воду, затем плотно замотал в него, руками отжал тяжелые пряди и велел стоять. Он не встречался со мной глазами, глядя только на свои руки, сжав челюсти и сильно хмуря брови. Дышал он отрывисто и резко, как будто боролся с очередным, так знакомым мне прежде приступом своей ярости. А потом — я только рот открыла, но так и не смогла вымолвить ни слова — Арсений взял мое нижнее белье и комбинезон и быстро, привычными, отточенными движениями, как будто делал это всю жизнь, выполоскал их в той же ванне, лишь пожав плечами в ответ на мой ошарашенный взгляд:

— Грязное-потное потом одевать вообще стремно, я свое уже тоже прополоскал, над костром подсушим.

И в этот момент небо раскололось прямо над нашими головами. Мне показалось, что у меня даже заложило в ушах от этого грохота. Путаясь в закрученном на голое тело пледике и боясь упустить его края, я судорожно пыталась влезть в ботинок, пока не начала заваливаться… прямо в объятия Арсения.

— Тш-тш-тш, не трепыхайся ты так. Если так стесняешься, я глаза закрою. Млять, вру, — хриплый низкий голос и протяжный вздох, почти стон, от которого у меня огнем прострелило от горла до низа живота, и колени мгновенно ослабли. — Не буду я их закрывать. Убей — не закрою. Хоть глазами тебя оближу и сожру, раз по-другому нельзя.