Седьмая вода

Леся пожевала губы, покрутила на пальце локон и вдруг предложила:

— Подсядь ко мне сюда, вот так, чтобы было видно.

Недоумевая, я передвинулась с табуретом прямо к ней и уставилась на странную схему, нарисованную на пятне рассыпанной корицы на столе.

— Зырь. Видишь стрелки? Вот. Вот сюда смотри, — и она взяла зубочистку, повторяя следы на столе. — Это я наблюдала за тобой во время разговора и во время последних вопросов отмечала, куда направлены твои глаза. Ну, как в сериале, где Тим Рот играет, «Обмани меня», старенький, но я его очень люблю. Вот смотри, — она навалилась на меня, поправляя подушку под спиной и снова пытаясь свернуть в узел непослушные рыжие кудряшки.

— Вот эти три стрелочки — это твои ответы на дурацкие вопросы про гидрик, плов и мое пение — это называется «калибровка», долго объяснять не буду, но с помощью таких вот калибровочных вопросиков тренер отмечает, куда направлен твой взгляд, когда ты вспоминаешь то, что реально произошло с тобой в его присутствии. То есть, я тоже знаю, что было на самом деле — это как бы микродвижения, сопровождающие твою визуальную, слуховую и тактильную память, — она отчертила пальцем дорожку, отделяющую одну схему от второй. — Теперь смотри сюда — это схема твоего краткого пересказа ваших отношений в целом. Гляди: взгляд вправо вверх — так ты смотрела, когда вспоминала о вашей первой встрече. Вот вправо вниз — это ты рассказывала, как он тебя тащил с пляжа. А вот сюда — влево вниз, заметь, не вправо, как все до этого, а влево — сюда ты посмотрела, когда говорила о том, что он сделал тебе ну очень много гадостей. И знаешь что?

— Что? — Непонимающе уставилась я на задумчиво пережевывающую зубочистку Лесю.

— Я, конечно, на истину не претендую, все же просто любитель, а не профессиональный тренер, могу и ошибиться, причем здорово. Но даже если не принимать во внимание все эти полушаманские штуки с НЛП, а просто руководствоваться моим опытом и хоть немного здравым смыслом, сдается мне, что кто-то, кому это было нужно, очень много дул тебе в уши, говоря о нем гадости, а ты потом так же очень много об этом думала. И ты вспоминаешь по большей части не то, что он натворил реально, на самом деле, а то, что кто-то, кому ты верила, как себе, рассказал о якобы сделанном им. Чуешь разницу? Прям как в правдивой истории про Пушкина. Вроде, информация верная, но подана так, что… Хотя, — Леся подняла палец и покачала им прямо перед моим носом, — в одном он умудрился накосячить прям пипец как знатно. Вот когда этот юный поборник морали тащил тебя с пляжа после того, как выбесил тебя, он тебя, по ходу, «заякорил», причем заякорил на жесткий негатив по отношению к нему. Есть такая техника, только точно не скажу, не помню, откуда это. Иногда это происходит не осознанно, а, скорее, случайно или по наитию. Я сейчас в деталях тебе не расскажу, просто с того момента все, что касалось его, окончательно стало для тебя неприятным, несправедливым, гадким и мерзким, даже если оно таковым не было… Фууух, сама уже запуталась, что я тут наговорила, но чует моя рыжая, пардон муа, попенция, шо разгребать вам тут обоим и разгребать.

— Да нечего тут разгребать! Ты тоже его защищаешь! — Ну вот все и понятно. Стоило ли столько разговоров разводить, если результат тот же. Арсений хороший, я — отстой! А чего я, собственно, ожидала?

— Да нет, рыбулька моя, мой сердитый солнечный ежик, — грустно покачала головой Леся, — не его. Херли мне защищать здоровенного лба. Он сам кого хочешь защитит. Скорее, тебя и твое сердечко. От очень больших ошибок, которые может совершить человек, если смотрит на мир сквозь слезы старых обид, часть из которых может быть и надуманна. Ты сейчас наверняка сердита на меня и расстроена, но все же… все же я тебя сейчас, знаешь, о чем попрошу? Просто не спеши с выводами. Очередными. Попробуй взять паузу, успокоиться, покрутить, помусолить, что ты слышала, видела и чувствовала от него плохого сама, своими ушами, своими глазами, на своей шкуре. А что из этого тебе о нем рассказывал КТО-ТО. Кому ты тогда доверяла.

Я вскочила и начала нервно собираться.

— Не вижу, что тут мусолить! Все сто раз кручено-перекручено. Спасибо за чай и извини за бесполезно потраченное на меня время, — я понеслась к выходу, будто Леся собиралась метнуться мне наперерез, как командос.

Рыж не стала спорить, а уж тем более заступать мне дорогу, но казалось, я отчетливо ощущаю ее взгляд между моих лопаток. Сейчас он был для меня как напористое прикосновение, настойчиво и непрерывно толкающее меня прочь отсюда. Невнятно попрощавшись, я понеслась вниз по лестнице, не собираясь дожидаться лифта. Шла по улицам, ругая себя на чем свет стоит. Я что, мазохистка какая-то, в самом деле? Разве не понимала, что Леся так или иначе, чтобы она там не говорила и заумно не рассуждала, но все равно примет сторону Арсения? Все всегда поступали именно так. Это, очевидно, моя проклятая карма! Если бы, и правда, в нее верила, то решила бы, что я нагрешила нешуточно в прежних жизнях: сколько не беги, а дорожка все по кругу!