Седьмое солнце

Генри все трепетнее относился к Роуз. Это было видно невооруженным взглядом. Рядом с ней он расцветал, каждое его движение, мимика, речь были наполнены нежностью и заботой о подруге. В остальное время он был сам не свой. Растерянный, постоянно в своих мыслях. Такое поведение не было характерно для Генри Уотерса. В один из очередных визитов Квилл рассказал Кларк, что Уотерс не переставал думать о том, что должен был поступить иначе во время учений, проявить настойчивость и не спорить так долго с Квиллом. Это он как старший и как капитан должен был спасать положение и стойко сносить тяготы плена и пыток. Он, а не смелая, хрупкая девчонка. По словам наставника, боль и чувство вины буквально разрывали Генри на части. Он не мог простить себе то, что случилось с Роуз.

***

Роуз должна была отправиться на стажировку одновременно со всеми однокурсниками, но для этого нужно было окончательно прийти в себя и получить разрешение Лорен. И хотя лечение шло хорошо, Кларк пугала мысль о том, что она может не успеть оправиться.

Спустя шесть дней после возвращения Роуз к жизни, доктор Лорен пришла в палату с медсестрой, чтобы снять повязки и проверить как под действием инновационных препаратов заживают раны. Генри задерживался. Это был первый день, когда он не появился в окне с сияющей улыбкой. Организм Роуз быстро восстанавливался под действием лекарств, которые предоставили друзья директора Джонсона. Кларк уже вставала и осторожно ходила по палате.

Когда Лорен и медсестра приступили к делу, Роуз занервничала. До этого момента она не думала о последствиях ранений. Она выжила и не покалечилась так сильно, чтобы потерять возможность работать агентом. Этого было достаточно. Сначала повязки сняли с ног. Под коленной чашечкой красовался внушительный шрам и еще куча маленьких безобразной россыпью раскрасили смуглую от рождения кожу розоватыми пятнами. Это не сильно ударило по самолюбию, но Кларк тут же подумала об остальных ранах. Если мелкие осколки оставили такие следы, то чего ждать от ножевого удара. Вдруг стало не по себе, Кларк словно провалилась в пропасть, но нужно было возвращаться. Медсестра разрезала повязку на животе. Сердце замерло на мгновение, а в душе все словно потемнело. Роуз тут же принялась искать поддержку внутри себя и успокаивалась тем, что место не самое заметное. Она сможет смириться и может даже забыть со временем. Пока, глядя на шрам, перед глазами стоял мерзавец, который нанес увечье. Это пугало. Неужели она будет помнить злодея всю жизнь и страшные события намертво врезались в память?

Бинты упали с плеча, отклеили повязку за ухом, и вместе с этим стремительно падало настроение Роуз. Она стойко терпела сочувственные взгляды Лорен и милой молодой медсестры. Кларк не видела себя полностью, со всеми последствиями собственного героизма, а медработники наблюдали ее во всей красе. По их лицам было понятно, что внешний вид оставляет желать лучшего.

Перед тем как срезать повязки, с Роуз сняли больничную рубашку, которая прикрывала половину тела и скрывала все бинты. Теперь Кларк чувствовала себя уязвимой. Обезображенный вид и взгляды сожаления усугубляли ситуацию. Все трое молчали.

– Я хочу спать.

С этими словами Роуз натянула одеяло до самого носа и повернулась набок. Лорен и медсестра несколько мгновений постояли на местах, затем переглянулись и тихо вышли из комнаты. Роуз почувствовала жалость. Сочувственные взгляды совсем не то, что было нужно в тот момент. Кларк важно было найти в себе силы и стойко вынести очередное испытание. Почему увечья так повлияли на нее, она не могла объяснить даже себе.