Седьмое знамение

– А уже Сеньке Шевченко он чего понаписал – сам черт ногу сломит. Про какую-то пропасть и всякие опасности. Я не говорила? Предсказания писал он, Белояр. В общем, все было здорово. Если он, Эдик то есть, надумает и следующий Новый год справлять вот так, то я обязательно пойду туда снова. Мне очень понравилось.

Люба завистливо вздохнула.

А Рая думала, как бы половчее перейти к той теме, которая ее больше всего интересовала, и не показать возможной конкурентке, как это для нее важно. В таком деле главное – не дать обойти себя на поворотах. К счастью, Люба первая заговорила о перспективах и будущем.

– Раиска, у меня большая трагедия.

Раиска в ответ не особенно переполошилась, да и тон Любы был отнюдь не трагедийный.

– Что случилось?

– Я спрашивала у родителей, можно ли мне записаться в школу моделей. Ох, слышала бы ты, какой тут начался лай! Они кричали так, будто я спрашивала разрешения пойти работать на панель. С ними было невозможно разговаривать. Ничего не хотели слушать. А ведь я всё про эту школу узнала. Возле кинотеатра «Москва», с черного хода. Узнала даже, что заведует там какая-то Василькова, но каждое шевеление воздуха там зависит от еще какого-то Афанасьева. Я и была там, видела вывеску, только внутрь не заходила. Представляешь?

Рая выразила на лице живейшее сочувствие и даже жалость, а в голове у нее со скоростью света выстраивался план по пунктам, как действовать дальше.

– Может быть, твои родители просто не хотят платить за обучение? – предположила она.

Люба разгневанно фыркнула:

– Ну да, что за ерунда! Пятнадцать рублей с носа в месяц – разве это деньги? Просто они убеждены, что манекенщицы все до единой… – И она зашептала Рае на ухо щекотливые подробности, словно их кто-то мог подслушать. Они хихикали и пожимали плечами.

– Вот так, Раиска. Для меня пока нет никакой надежды. Но я их еще упрошу, не беспокойся. Будет по-моему.

Рая в этом сомневалась, потому что у Любы вовсе не было характера, но на лице ее продолжало оставаться сочувствующее выражение. Правдой или преувеличением являлись сообщенные подружкой щекотливые подробности – Рае было все равно. Это был ее путь, и она с него не свернет. Он выведет ее из нынешнего безвременья.

– А мне купили новую шубку, – похвасталась Люба. – Хочешь посмотреть?

– Давай.

Люба вышла в прихожую и через пару минут вернулась в хорошеньком енотовом полушубке, который Рая придирчиво осмотрела, пощупала, подергала за мех, прогладила ладонью, заглянула и наизнанку, словом, вела себя как знаток. Люба гордилась шубкой и собой в этой шубке, и не замечала алчный блеск в глазах Раисы – та думала, насколько выгоднее на фоне серого меха выделялось бы ее, Раино, маленькое, но яркое лицо и черные завитые волосы, а не Любины. Но Любины родители могли себе позволить делать дочери такие подарки хоть каждый год, они ходили в директорах, не то что Полина Михайловна.

– Хорошая вещь, – одобрила Рая, стараясь сделать это без скрипа зубов. – Импорт?

– Угу. Мама сказала: «Эксклюзив». Врут, конечно, эксклюзив сюда вряд ли дошел бы. Но мне нравится. Я в ней уже ходила. В школу приду – вот девчонки попадают!

В глубине души, разумеется, предполагалось, что в первую очередь попадают мальчишки, а не девчонки, но и у тех было бы приятно вызвать зависть. Еще год назад Люба училась с Раей в одном классе, но затем ее отец получил новую квартиру, и вся семья переехала в Автозаводский район. Рая иногда забегала к ней в гости, чем вызывала отчаянную ностальгию по прежней школе и старому образу жизни. Однако же гибкая психика уже позволила Любочке адаптироваться на новом месте, подружиться с новыми людьми.

Они заглянули журналы и обсуждали их до тех пор, пока не пришли родители Любы и позвали дочку за стол. Рая тут же откланялась, заручившись обещанием Любы оповестить ее немедленно, как только появятся новые номера. Рая с удовольствием осталась бы с ними обедать, чтобы хоть раз в сто лет попробовать бекон и настоящие эклеры, но родители у Любы были строгие и знакомых из низших слоев общества не поощряли. Рая безошибочно чувствовала такое отношение и старалась избегать, лишь бы только не возникло конфликта, который мог бы повредить карьере.

Ей очень не хотелось домой. Поэтому она прибыла туда не в духе, обедать и ужинать не стала, закрылась у себя и прильнула к зеркалу, дабы еще раз оценить свои шансы, по возможности трезво. Она самым придирчивым образом оглядела себя со всех сторон, подсчитала все размеры до миллиметра и не нашла в себе ни единого изъяна. Она высокого роста, невероятно стройна и гибка, словно южная лоза. У нее, кроме того, самое фотогеничное лицо в мире. Жаль только, у нее нет имени и родственников. Хотя, с другой стороны, иметь столь темное происхождение даже выгодно – можно повоображать себя потомком какой-нибудь графини, княгини, которая в силу превратностей жестокой судьбы вынуждена была отказаться от дитяти, а теперь, может быть, разыскивает ее, чтобы сделать наследницей титула и, главное, денег.